Три ночи - Дебра Маллинз

Люсьен – ее муж. Она любит его. Она всегда любила его, даже когда считала, что он ее бросил. И никто не выиграл от того, что она держит его на расстоянии. Люсьен достоин того, чтобы его жена не отказывалась от выполнения своих супружеских обязанностей. Сейчас для Эвелин это стало вдруг совершенно очевидным.

Люсьен сидел у камина в своем кабинете, глядя на поблескивающие в отсветах пламени шахматные фигурки, расставленные на доске. Он взял с доски белую королеву, некоторое время смотрел на нее, затем зажал ее в кулаке и откинулся в кресле.

Сколько раз белая королева облегчала его страдания, когда он, дрожащий, лежа на холодном полу корабля Следжа, сжимал ее в руке!

Когда его похитили, при нем была шахматная фигурка, которую он перед этим бессознательно положил в карман. Он знал, что бандиты непременно отберут у него одежду, поэтому, как только остался один, спрятал фигурку в своей крохотной каморке в отверстии от сучка. Там она и хранилась почти все то время, что он провел на борту «Морского дракона», оставаясь единственным утешением в моменты, когда горло пересыхало от жажды, а спина горела от ударов плети Следжа. Люсьен доставал тогда фигурку из тайника и проводил пальцами по ее гладкой поверхности, вспоминая атласную кожу Эвелин.

Однако однажды ночью Дентон, первый помощник Следжа, застал его с белой королевой в руке. Он грубо выхватил у него шахматную фигурку и со смехом выбросил за борт. Так нелепо расстался Люсьен с единственным предметом, помогавшим ему сохранять рассудок.

Если бы спустя несколько дней не появились пираты, Люсьен определенно сошел бы с ума в этой темной крошечной клетке.

Тем не менее, ему удалось спастись. Он снова сколотил состояние, став членом экипажа пиратского судна «Месть», что позволило ему через некоторое время с триумфом вернуться в Англию, где он намеревался заставить Чезвика заплатить за содеянное. И Люсьен выполнил намеченное.

Однако тогда он никак не мог предположить, что доживет до того дня, когда с готовностью будет оплачивать карточные долги своего врага.

Не мог он также представить себе, что женится на Эвелин, станет отцом девочки и даже признает возможность того, что Чезвик невиновен.

Люсьен был ошеломлен предательством Данте. И вероятной причастностью Роберта... Господи, неужели тот произошедший много лет назад случай с дочерью Торрингтона действительно настроил сводного брата против него? Сейчас больше фактов указывало на то, что именно эти двое, а не отец Эвелин виновны в случившемся с ним. В сущности, Люсьен даже вполне допускал, что Данте намеренно дал понять головорезам Следжа, будто их нанимателем является мифический барон, чтобы вызвать у Люсьена ложные подозрения относительно Чезвика. В конце концов, ведь Данте знал, что Эвелин ждет от него ребенка. Он знал все об их сделке.

Люсьен глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Он так долго цеплялся за ту мысль, что виновен барон, что думать теперь иначе было для него странно. Но даже если барон и организовал все это, на что он способен сейчас? Он не может ни двигаться, ни говорить. Он уничтожил себя сам гораздо эффективнее, чем это мог бы сделать Люсьен.

Люсьен открыл глаза и посмотрел на шахматную фигурку на своей ладони. Черт с ним, с Чезвиком; на этот раз Люсьен уж точно будет иметь все козыри на руках.

Ход его мыслей был нарушен тихим стуком в дверь. Он взглянул на часы: почти половина второго ночи. Он думал, слуги уже давно спят. Во всяком случае, надеялся, что это так. В дверь снова постучали.

– Войдите, – сказал Люсьен, не скрывая недовольства тем, что его побеспокоили.

Дверь со скрипом открылась.

– Люсьен?

При звуке голоса жены все его тело мгновенно откликнулось на зов.

– Эвелин? Я думал, ты спишь.

– Я спала. – Она проскользнула в комнату. Вожделенная мечта изголодавшегося мужчины – со струящимися по плечам локонами медового цвета, с пышным телом обольстительницы, облаченным в одно из дразнящих творений из шелка и кружев, которым Эвелин отдавала предпочтение. – Надеюсь, я не побеспокоила тебя.

Еще как побеспокоила, правда, совсем не в том смысле, какой она вкладывала в эти слова.

– Конечно, нет. – Люсьен благодарно взглянул на нее. – Мужчина должен быть полным идиотом, чтобы отвернуться от красивой женщины, которая пришла к нему посреди ночи.

Эвелин, улыбнувшись, прислонилась спиной к двери, и та закрылась с мягким щелчком.

– А ты далеко не идиот.

– Бываю иногда, – вздохнул Люсьен, завороженный ее лучистым взглядом. – Особенно когда ты выглядишь так ослепительно, как сейчас.

Эвелин покраснела и отвела взгляд, довольная улыбка все еще играла на ее губах. Люсьен еле сдерживал желание вскочить с кресла и наброситься на нее прямо сейчас. Шелк нежно облегал ее тело, подобно второй коже, кружева манили сокровищами, которые угадывались под ними. Ему хотелось раздевать ее, как завернутый подарок, разворачивая упаковку слой за слоем.

– Что-то произошло? – спросил Люсьен, глядя на замершую у двери Эвелин. – Я нужен тебе зачем-то?

– О да. – Она снова обратила на него сияющий взгляд, и его плоть моментально отреагировала на этот горячий призывный взгляд тем, что приобрела твердость кости. – Да, Люсьен, ты действительно нужен мне.

Эвелин, не отводя от него взгляда, нащупала позади себя ключ и повернула его. Тихий щелчок прозвучал, как выстрел, и Люсьена охватил волнующий трепет.

Эвелин медленно приближалась к нему волнующей походкой, при этом тело ее соблазнительно покачивалось, маня своей потрясающей женственностью. В тишине комнаты было слышно лишь шуршание шелковой рубашки. Волосы Эвелин блестели в отсветах огня, кожа отливала золотом. Когда она подошла наконец к нему и положила руку на его плечо, у Люсьена чуть потемнело в глазах.

С тех самых пор, как его похитили, не считая нескольких шлюх, которых он подцеплял в тавернах в бытность свою пиратом, он не знал женщин. Даже проститутки не воздерживались от комментариев по поводу его шрамов, так мог ли он позволить себе завести любовницу! А когда он вернулся в Англию, его мысли были заняты местью, а не сексом.

Однако сейчас Люсьен думал только о сексе.

– Я хочу кое-что сказать тебе, – прошептала Эвелин, поглаживая его волосы.

Он потянулся к ее руке, одновременно умиротворенный и возбужденный.

– Можешь говорить все, что захочешь.

На ее губах появилась прежняя загадочная улыбка.

– Я знаю.

Не в силах противиться желанию, Люсьен погладил ее прикрытое шелком бедро. Ткань была согрета теплом ее кожи.

– Говори быстрее, пока мои мозги еще работают.

Эвелин довольно рассмеялась, вызвав в, Люсьене еще большее влечение.

– Я хочу, чтобы ты знал кое о чем. – Эвелин присела на корточки перед креслом Люсьена, положив руки на его бедра и подняв к нему лицо. Люсьен с трудом сдержал стон. Вот чертовка! Неужели она не понимает, какие образы возникают в его мозгу при виде этой позы?