Вышедший из ночи - Елена Элари

затронутая гордость заставила её выпрямиться и укоризненно посмотреть на хозяина замка.

— Я просто ответил на вопрос, зная тебя, могу сказать, что ты и вправду бы испугалась. Хотя не видела ты слуг ещё и потому, что они прячутся от меня, а значит бояться тебе их не стоит, ведь я страшнее, — вновь рассмеялся он.

— Похоже, ты упиваешься своим величием. Думаешь хорошо, когда вызываешь страх?

— О небо, — протянул Вэриат, провёл ладонью по лицу и, не отнимая её, сквозь пальцы глянул на стоявшую перед ним девушку, — королевна, непринуждённое поведение для тебя неподвластное искусство? Ты всё усложняешь, зачем? Будь проще.

— Мне не до шуток и простого общения, — они вышли на открытый балкон и тёплый летний ветер сразу же стал перебирать светлые локоны царевны, — я нахожусь рядом со своим похитителем, замышляющим войну с моим народом! Я взаперти, вдали от дома и родных, — Онар подняла на короля полные слёз глаза. — Что меня ждёт? Каждый день я думаю о тебе, и всякий раз приходит мысль о том, что тебе ничего не стоит убить меня, — слёзы покатились по её щекам, но Онар даже не пыталась сдержать их или вытереть.

Вэриат привык видеть боль, душевную, физическую, не важно. Изредка, даже та боль, которую вызывала у людей Карнэ, питала его магию. Он сам так часто причинял боль другим, таким образом становясь сильнее. Женские слёзы он видел не раз, но то было в камерах пыток, а потому те слёзы не трогали его. Теперь же Вэриат растерялся. Он сверху-вниз смотрел на плачущее, хрупкое существо и боялся шелохнуться, чтобы словом или делом не вызвать более сильный поток слёз.

А Онар казалось, что король Нижнего мира смотрит на неё с холодным, непроницаемым лицом, разве что взгляд его был недоумённым, из-за чего девушке стало ещё хуже. Она, ища помощи и поддержки у самого виновника её слёз, уткнулась лбом ему в грудь и зарыдала в голос, комкая своими тонкими пальчиками шёлковую рубашку Вэриата. Здесь-то и спало с короля оцепенение, он обнял плачущую девушку, легонько улыбнулся и прошептал ей на ухо:

— Я слово даю, королевна — не убью тебя, что бы ни произошло в будущем, разгорится война меж мной и людьми или нет, несмотря ни на какие обстоятельства, ты не погибнешь от моей руки. Не плачь. Смирись с тем, что ты здесь и повлиять ни на что не можешь. Вины твоей в этом нет, поэтому просто живи, Онар, наслаждайся этой ночью, смотри, как красива даль, — перевёл он взгляд на горизонт, который в эту минуту был тёмно-фиолетового цвета.

Онар, всхлипывая, только сильнее обнимала короля, его ровный, правильный голос действовал на неё успокаивающе, она уже не плакала, но ей было стыдно поднять на Вэриата лицо. Онар с детства учили, что царевна никогда не должна показывать свои слабости, особенно перед врагом. А она плакала, уткнувшись в грудь своего врага, вымочив слезами его рубашку и с замиранием сердца ощущая его руки на своей спине.

— Я виновата не в том, что не могу ничего сделать, — прошептала она, и Вэриат, взяв её за плечи, мягко отстранив от себя, заглянул ей в глаза. — Я виновата в том, что думаю о тебе, как о враге, но в то же время… в то же время… с первой нашей встречи, мысли о тебе не дают мне покоя, ни как о враге, а как… а как… — она не могла договорить, подобрать слов, вообще произнести это, но Вэриату хватило и недосказанности.

Властитель тьмы невесомо коснулся губами её губ и Онар, вновь роняя слёзы, прильнула к нему.

— Я влюблена в тебя, — выдохнула царевна, и Вэриат стёр с её щеки слезу.

— Твоей вины и в этом нет, — ответил он.

***

Этой ночью Ра спала всего пару часов. Проснувшись ещё до рассвета, она проворочалась в постели, пока не поняла, что больше уже не уснёт. Ра поднялась, забралась на подоконник и стала смотреть вдаль. Тёмное небо было расчерчено синими, серыми, фиолетовыми и голубыми полосами, только с замка Вэриата она наблюдала такую красоту, и за вид неба, который открывался отсюда, Ра ещё сильнее полюбила это место.

— Эльма, — шепнула она и прислушалась. — Если ты Дух замка, значит, слышишь меня? У меня такое чувство, что я попала в другой мир, это всё вовсе не похоже на мою жизнь. Интересно, что сейчас со Скери?.. У неё тоже жизнь поменялась.

— Её судьба предрешена, — прозвучал из тёмного угла комнаты знакомый Ра голос. Дух замка говорил, немного растягивая слова, и они отдавались эхом. — Она станет вестником Смерти и ничего с этим нельзя поделать.

— А если ей удастся найти Смерть и попросить её о свободе? — Ра пыталась разглядеть Эльму, но различала только силуэт и блеск белых глаз.

— Смерть не исполняет желания, намерений своих не меняет, на уговоры не поддаётся.

Воцарилось недолгое молчание. Ра плотней закуталась в шаль, которую прихватила с кресла.

— Почему ты не спишь? — спросила Эльма. — Тебе ведь уже не грозят кошмары.

Ра дотронулась до амулета на шее. Подаренный Вэриатом камень оказался тёплым.

— Я не очень-то их и боялась, — ответила она, вспоминая Карнэ. — Во сне ты способен на всё, если понимаешь, что это сон. Меня больше страшит реальность.

— Для Карнэ и некоторые сны реальны. Но если её не бояться, то у неё меньше над тобой власти. Она питается страхами, и всё же, если ты не страшишься её, это не означает, что Карнэ бессильна.

— Ты бы хотела, чтобы она вернулась, да? — в голосе Ра слышалась грусть.

— Конечно, она моя хозяйка.

— И Вэриат хочет, чтобы она вышла из бездны? — Ра было страшно представить, что станет с миром, если Карнэ освободится.

— Он поклялся, что поможет ей добиться прежней власти.

— Эльма, ты не знаешь, куда мне придётся идти? Где можно встретить Дайон, мать Карнэ и Смерти?

— Нет, не знаю. Но мне известно, что ты отправишься туда только через два дня, потому что Вэриату нужно избавиться от одной проблемы.

— Какой? — Ра пересела в кресло, из-за плохого предчувствия её била небольшая дрожь… или же дело было в холоде?

— Людям уже известно, что царевна в плену, король Илиндора отправил сюда отряд. Армир надеется, что его люди тайно проникнут в Нижний мир, разведают здесь всё, что им может помочь в спасении Онар. Но король Илиндора наивен. Никто из простых смертных скрытно не проникал во владения Вэриата и по своей воле не возвращался обратно.

— И что будет делать Вэриат?

— Всего