Месть водяному - Наталья Витальевна Меркулова

Говорят, что за мальчика коньяком проставляются, а за девочку шампанским.

– За свою девочку Таня пусть проставляется сама, если захочет, а у меня тут свои заморочки. Я, видишь ли, теперь крупный землевладелец и хочу по этому поводу устроить производственное совещание, ну и проставиться заодно.

– Ты теперь кто? – не поняла Аня.

– Крупный землевладелец. Теперь вот от этого забора и до забора бабы Маши вся земля моя.

– И нахрена же тебе столько? – ахнула подруга. – Тут и двух участков – за глаза. И что теперь с ними делать?

– Вот по этому поводу и хочу всех собрать и подумать. Хочу услышать мнение практичных людей, так сказать. Я ведь землю-то купила, чтобы её не купил кто-нибудь чужой.

Как бы в подтверждение сказанного громко блямкнул телефон. Даша прочитала сообщение и сказала Ане:

– Так, подруга, вся надежда только на тебя, нам нужно обеспечить одну маленькую девочку всем необходимым. Вот, смотри, что у неё уже есть, вспоминай, что ей ещё нужно.

– Ну-у-у, – протянула Аня, – сразу так всего и не скажешь, нужно подумать.

– Ну, так чеши домой, корми своих мужиков, и усиленно думай над списком всего необходимо. Срок тебе до утра.

– Ань, ты долго там, жрать хочется, – раздался голос Саньки со двора, – я уже всё подогрел, тебя ждём.

– А вот и мужики клювики пооткрывали, – хихикнула Даша.

Аня спохватилась, сунула пакет в руки подруги и побежала домой, сказав на бегу:

– С тебя две с половиной, утром отдашь.

Девушка проводила её глазами до самого крыльца и принялась опять за работу. Осилив ещё пару рядков, Даша сдалась. Силы были на исходе, и смертельно хотелось спать. Уже зевая во весь рот, она помогла коту собрать картошку в мешки, накрыла их полиэтиленом, и еле волоча ноги, побрела в дом. На лавочке под окнами спокойно сидел домовой и наблюдал за звёздами.

– Не, нормально так, – возмутилась Даша, – мы тут вкалываем, а он тут в звездочета играет. Ты бы хоть в мешки укладывать помог.

– Я был занят, – ответил домовой.

– И чем, если не секрет?

– Хозяйство наше проверял.

– И как, проверил? Всё посчитал?

– А чего там считать, ежели всю жизнь всё на виду? Один дом придётся снести.

– Это какой? – поинтересовалась Даша, по её мнению, все дома были в отличном состоянии, заходи и живи.

– Тот, что посередине, который без домового остался. Весь прогнил насквозь, сразу видно, что без хозяина. Постройки тоже не ахти… В общем, я решил их на дрова пустить.

– Ишь ты, шустрый какой, – возмутилась девушка, – снести он его решил. Ты дом этот строил? Ты его покупал? Чего ты чужим имуществом распоряжаешься? Тоже мне, домовой, – пристыдила девушка Дормидонта, – хороший хозяин за дом будет до последнего бороться, а этот пришел, увидел и решил… Я ещё ничего не осмотрела, не решала, а он решил… – Даша всплеснула руками, – ты чего домами-то начал разбрасываться?

– А чего мне их солить, что ли? – пробурчал домовой. – Их много, а я один.

– А чего у нас домовых брошенных в домах нет, что ли? – возмутилась девушка. – Быстро совет соберём, кого надо пригласим, в дома заселим… Вот это выход! А то, что ты предлагаешь, совсем не выход, а транжирство чистой воды.

– Да чего ты завелась? – попытался успокоить девушку домовой. – Я ведь только предложил. Ты хозяйка, тебе и решать, – пошел на попятную он.

– Вот именно, мне решать, – начала успокаиваться Даша.

Они немного посидели молча глядя на звёзды. Девушке ужасно хотелось спать, она не смогла удержаться и шумно зевнула. Вдруг домовой ни с того ни с сего сказал:

– Неспокойно мне как-то. Не нравится мне, что мы дом Плохиша купили. Вот задницей чувствую, икнётся нам это ещё. Я вот что надумал, нужно тебе отворотное зелье сварить.

– Нафига мне зелье отворотное, вроде некого мне от себя отворачивать? – удивилась Даша.

– Да не то отворотное, что над мужиками издеваться, а то отворотное, что глаза отводит от места. Сварить, все дома, постройки обрызгать и ухо держать востро.

– Раз считаешь нужным, сварим, – ответила Даша, – завтра прямо с утра и начнём.

Едва её голова коснулась подушки, девушка провалилась в сладкий сон. Ей даже что-то снилось, доброе, со звенящими колокольчиками детского смеха, и вдруг Даша почувствовала, что её кто-то требовательно пихает в бок.

– Что, уже утро? – спросила девушка, садясь на кровать с закрытыми глазами. – Уже пора вставать?

– Вставать пора, а утро ещё не скоро, – ответил ей ворчливый голос домового.

Глаза сами по себе распахнулись от возмущения:

– Сволочь мифическая, у тебя совесть есть?

– Да хоть груздем называй, только в кузовок не клади, – пробурчал домовой, – неспокойно что-то мне, зелье срочно нужно варить.

– Какое зелье, – возмутилась девушка, – я сейчас имени своего не вспомню…

– А чего тебе вспоминать-то, коли ты его и не знала, – Дормидонт кряхтя, как старый дед, вскарабкался на кровать, упёрся ногами в стенку и начал аккуратно выдавливать Дашу с неё, – знай себе, – говорил он, покряхтывая, – повторяй как попугай да дар свой применяй.

– Я устала, я спать хочу, – девушка вцепилась в край кровати, чтобы не упасть с неё, но ей это не помогло, домовой оказался сильнее и Даша, вытесняемая домовым, шлёпнулась задом на пол, – ай, - завопила она.

– Чего ты разоралась, оглашенная? – зашипел Додо.

– Мой дом, что хочу, то и делаю, – огрызнулась девушка, вставая с пола и потирая пятую точку, – ну, чего ты всполошился, чего тебе не сидится, не спится? – возмутилась она. – Договорились же, что встану утром и сварю тебе зелье. Нет же, нужно обязательно ночью поднять и нестись за этим чёртовым котлом.

– Да не чёртов он, – возмутился домовой.

– Да? А я вот уже сомневаюсь в этом! Зелье мы варим почему-то только по ночам, с фейерверками и зелёными столбами в небо, как будто хотим обозначить территорию и запугать всех вокруг.

– Не выдумывай ерунды, – фыркнул Додо.

– А вот я уже думаю, что это не ерунда, а, как говорит наше правительство, акт устрашения.