Бимен - Алексей Бартенев

но на одном из верстаков заметил напильник. Было такое же ощущение, как семь лет назад, когда в сарае у бабушки я нашел цыганскую иглу. Я взял напильник, и смахнул с него прилипшую пыль. Только теперь он не был для меня напильником. У меня в руке лежало оружие. Нужно было его немного доработать. Как сказал один великий скульптор, убрать все лишнее. Все, что мешает увидеть красивый клинок в этом ржавом напильнике.

В последующую неделю я поговорил со слесарем, работавшем в соседнем помещении, и выяснил, что станок вполне исправен, и иногда на нем точат необходимые для ремонта запчасти. Так же я спросил разрешения поточить бабушкины кухонные ножи. В этой просьбе мне не смогли отказать. Так у меня появилась своя лаборатория. Все свободное от работы время я проводил здесь. Поначалу это были несколько минут в день. Дольше выдерживать вибрацию станка я не мог. Но через месяц организм приобрел определенный иммунитет, и я уже не обращал на нее внимания.

Напильник изменялся, но не спеша. Мне не хватало опыта, и определенных знаний. И все же день за днем, он становился все сильнее, и сильнее похожим на настоящее оружие. Он приобретал аристократическую утонченность, и хищную форму. Форму клыка хищника. Я не спешил, контролируя каждое движение, каждый шаг, наслаждаясь минутами, проведенными в лаборатории. Здесь моя душа отдыхала. Даже не отдыхала, она вылетала из груди, и парила под старым потолком, пока станок рычал, а искры сыпались мне под ноги.

Наконец наступил тот день, когда лезвие клинка было полностью готово. Конечно, оно не было отполировано до зеркального блеска, но я постарался на славу, и оно вышло почти идеальным. На тот момент моей жизни, я ничего прекраснее не видел. Пришло время одеть эту испанскую красавицу. Рукоять ножа должна не только быть удобной, она должна подчеркивать безупречную форму лезвия. Поиск был тернист, и трудоемок, но мне снова помог случай. Так же как и с напильником, и иглой. В старом поломанном тракторе, гниющем на свалке, я увидел небольшую ручку, свисающую с потолка кабины. Чтобы завладеть ею, мне потребовалось несколько дней. Трос, удерживающий ее, никак не хотел ослаблять свою хватку. Поначалу я думал, что если его гнуть вперед-назад, то он сломается. Потом, я пробовал перепилить его пилой. Одолеть стальную веревку помог бабушкин топор. Я принес его на работу, чтобы заточить. Ну и не только для этого. Вечером топор вернулся в бабушкин сарай, а я завладел вожделенной рукояткой. Она была черная, сделанная из какой-то плотной резины, и мне пришлось потратить немало времени, чтобы надеть на испанский клинок это строгое черное платье. Мне хотелось, чтобы они стали единым целым, как кусочки пазла. Я налил в подготовленную рукоять клей, и вдавил в него лезвие. Лишнее вылезло наружу прозрачной слезой. Оставив нож в укромном месте, я не прикасался к нему три дня. От нетерпения ногти сгрыз, наверное, до локтей, но когда убрал остатки клея, и протер свое творение влажной тряпочкой, понял, что создал настоящее произведение искусства. Идеально сбалансированный, прекрасно лежащий на ладони, обоюдоострый нож. Я подкинул его, и поймал за лезвие. Потом вышел за дверь, отошел от нее шагов на десять, и, развернувшись, метнул нож в закрытую дверь. Клинок сделал пол оборота, и с глухим стуком влез в старую, покрытую многими слоями краски древесину. Сердце, казалось подпрыгнуло от счастья, и вновь вернулось на место, но уже ускорив свой шаг. Я был счастлив от того, что теперь мне не надо покупать нож в магазине, все, что мне нужно, это найти подходящий предмет, из которого я могу его сделать. Это не сложно.

Раскачивая лезвие ножа вверх и вниз, я вытащил его из двери, и пошел хвастаться ребятам, с которыми работал. Однаконаряду с восторгом, в их глазах читалосьи недоверие. Они отказывались верить в то, что я способен изготовить такое, и требовали доказательств. Например, сделать еще один такой нож, и подарить кому-нибудь из них. Конечно, никому ничего доказывать я не собирался. Скажу больше, мне требовалась передышка. Как у писателя, который только что закончил толстую книгу. Мне хотелось теперь поиграть с этим ножом, узнать какой он, и на что способен.

И снова случай помог мне. Сушильная машина поломалась куда серьезнее, чем раньше. По словам слесаря нужно два-три дня, чтобы починить барабан. Чтобы не гонять нас понапрасну на работу, руководство объявило внеплановые выходные для нашей бригады. Счастливый от того, что высплюсь следующим утром, я шел домой, вращая на ладони только что законченный нож. Ни одно дерево не прошло мимо меня не пораженное метким броском. Лезвие входило с характерным стуком, слегка подрагивая рукояткой. Когда я подходил, и прикасался к ножу, то чувствовал легкую вибрацию, которая сохранялась какое-то время после броска.

Дома, плотно покушав, мне удалось немного вздремнуть. После этого, я вышел на полигон, на наше метательное стрельбище. В планах было, как похвастаться, так и отработать несколько видов броска ножа. На поляне никого не было, и я направился к двум сросшимся у корня дубам. Их кора, изрядно потыканная нашими ножами, словно ждала меня. На ходу, я отвел руку с ножом назад, держа его за лезвие, а потом резко взмахнул ею, выпуская из пальцев теплую сталь. Нож сверкнул лезвием, и устремился к дереву, разворачиваясь в полете острием вперед. Но кора, дубовая корявая кора отказалась принимать в себя наглую железяку. Она напряглась вся, собралась и сжалась. А когда нож подлетел, отбросила его в заросли терновника. Едва уловимый, почти невидимый клинок, исчез, подмигнув напоследок солнечным зайчиком. Лезть напрямую через эти колючие кусты было бы поступком глупым, если не сказать безрассудным. Я обошел их по небольшой дуге, и проник внутрь.

Эти заросли мне были знакомы наизусть. Играя на полянке в прятки, мы всегда прятались в этих кустах. Они только снаружи были непролазными и неприступными, внутри там был обычный лес. Прикинув, где приблизительно должен лежать мой нож, я пошел в нужном мне направлении. Долго искать не пришлось. Он лежал у толстого корня дерева, которое росло тут же. Помню, однажды я залезал на его верхушку. Года три назад. На спор. Я посмотрел на небо, через листву дерева. Оно стало еще толще, и выше. Теперь еще сложнее будет на него взобраться. Я поднял нож. За деревом что-то зашуршало. От неожиданности я вздрогнул. Потом набрался храбрости, и заглянул за ствол. Там стоял брат Споукли, и держал обеими руками штаны. Он подтянул их чуть ли не к груди. Складывалось такое впечатление, что у него лопнула резинка, и он держит их, чтобы они не свалились.

— Чего ты здесь делаешь, Бобби?

— Ничего, — он исподлобья смотрел на меня.

— Обосрался что ли? — решил пошутить я.

Вместо ответа он развернулся, и пошел к выходу из кустов. В руке, кроме штанов, у него было что-то еще.

— Эй, — окрикнул я его. — Что это у тебя?

— Не покажу! — крикнул Бобби, и собрался убежать.

— Стой! — кричу. — Хочешь, ножик покажу?

Он остановился, в нерешительности, и повернулся. Он еще не закончил