Крот в аквариуме - Владимир Чиков

Именно от этих недовольных им офицеров исходила угроза его положению, Поляков это чувствовал и очень страшился. А тут еще, как назло, едва успев появиться в «аквариуме», генерал-майор Александр Хоменко нашептал ему о том, что его серьезно подозревают в «засветке» нелегалов в семидесятые годы.

— Неужели ты все еще не понял, почему отправили тебя сначала на преподавательскую работу, а потом в Индию? Это же чтобы проверить тебя там! Они же тебя за нос водят! — поддел его Хоменко…

Сообщение генерала-коллеги дамокловым мечом повисло над головой Полякова, и теперь ему необходимо было держать себя в состоянии непрерывной нервной приподнятости, не подавая вида, что что-то его тревожит. Но тяжелые мысли не покидали генерала Полякова: «Начнется вдруг опять расследование, и кто знает, чем оно может закончиться? А если еще и КГБ возьмется за это дело, то несдобровать и о последствиях лучше не думать. Это уже все, труба мне. Так уж жизнь устроена. Кто победил, тот и прав». И снова, как когда-то, он уничтожил большую часть предметов шпионской экипировки, привезенных из Индии. И снова возникла у него мысль покаяться и прекратить сотрудничество с американской разведкой раз и навсегда, не боясь шантажа со стороны ЦРУ. «В Москве им не достать меня, — сказал он самому себе. — А если чекисты выйдут на меня, то скажу, что было когда-то такое, но все уже давно забыто. Да, только явка с повинной может, пожалуй, смягчить меру наказания, не применяя ко мне расстрельной статьи 64[79]Уголовного кодекса».

Но Поляков не воспользовался тогда этим шансом, хотя и понимал, что его предательство бесследно не пройдет. Он понимал это еще и потому, что в своей диссертации о проблемах агентурной связи сам же утверждал, что рано или поздно наступает разоблачение — сколько веревочке ни виться, а конец все же будет. И тем не менее он все же отмежевался от своего «научного» вывода, решив наперекор всему идти по своему скользкому пути: «Где наше не пропадало! Девятнадцать лет назад при моем пиковом положении беду пронесло, может быть, и теперь пронесет…»

С беспокойным ожиданием чего-то неприятного и сжигаемый все возрастающим, острым любопытством о причинах вновь возникших подозрений к нему, Поляков отважился проверить это через своего покровителя, генерала Изотова. Чтобы все выглядело правдоподобно, он решил действовать как бы в унисон с кадрами о локализации нежелательного распространения ложных слухов и сплетен о нем Горнизовым, Альдубаевым, Сенькиным и другими офицерами, с которыми работал раньше за границей.

Начальник управления кадров встретил его сухо, пожал вяло руку, кивнул на стул около стола и начал рыться в своих бумагах. Когда нашел какую-то справку, положил ее перед собой и только после этого равнодушным тоном спросил, не поинтересовавшись даже о делах его в Индии:

— Ну что там у тебя случилось?

Поляков долго рассказывал, как недружелюбно его приняли коллеги в центральном аппарате, что для него, генерала, крайне болезненны непонятные подозрительные взгляды, намеки и сплетни о вновь запущенных кем-то ложных слухах о его якобы вине в провалах агентурной сети в Америке.

— С ума можно сойти от всего этого, — заключил он, вопросительно глядя на Изотова. — Надо, Сергей Иванович, не позволять злым языкам трепать мое имя, — добавил он, заерзав на стуле.

Сергей Иванович не знал, что сказать в ответ. Потом обезоруживающе улыбнулся, передернул плечами и растерянно произнес:

— А может, ты, Дмитрий Федорович, перегрелся там, в Индии?

Полякову это не понравилось.

— Не до шуток мне сейчас, Сергей Иванович…

— А при чем тут шутки, Дмитрий Федорович? Ты же сам дважды телеграфировал мне из Дели о плохом состоянии здоровья, что надо тебе срочно выехать в Москву за счет отпуска. Вот и займись здесь своим здоровьем! И ни о чем другом не думай. Все остальное выбрось из головы! Не верь ты всяким слухам!

Поляков попытался вымучить на лице беспечную улыбку, но, убедившись в тщетности своих попыток, бросил с раздражением:

— Если бы вы только знали, как надоела мне вся эта возня с двадцатилетней давностью провалов разведчиков-нелегалов в Америке! Что же мне все-таки делать? — тяжело выдохнул он.

— Да плюнь ты на все и отдыхай!

— Ну вот, опять вы со своими шуточками. Я приехал сюда не отдыхать, а лечиться!

И сколько бы Поляков ни пытался «расколоть» Изотова о причинах новой волны подозрений в отношении его виновности в провалах разведчиков-нелегалов и агентов в 1962 и в последующие годы, он вернулся восвояси несолоно хлебавши…

* * *

Так уж получилось, что, когда Поляков был у начальника управления кадров, в это же время в кабинете руководителя военной разведки находились контр-адмирал Римский и генерал-майор Гульев. Они вели разговор, как раз связанный с предательством Полякова и продолжающейся утечкой информации об источниках военной разведки в Индии. К тому времени Анатолий Алексеевич Римский по заданию первого заместителя начальника ГРУ генерал-полковника Анатолия Георгиевича Павлова завершил анализ всех информационных донесений Полякова из США, Бирмы и Индии, а также контактов и вербовочных разработок иностранцев. Доложив материалы изучения всей оперативной деятельности подозреваемого в измене Родине генерала-разведчика, Римский[80]заключил:

— Одним словом, товарищ генерал армии, там, где работал Дмитрий Федорович, всегда происходили провалы агентов и раскрывались наши офицеры. Происходит это и сейчас в Индии. Что это, случайность? Совпадение? Или, называя вещи своими именами, самое настоящее предательство? Сотни разведчиков, агентов и нелегалов выдворялись, а некоторые и арестовывались в тех странах, где работал Поляков. И, как показало изучение этих фактов, всех пострадавших знал именно Поляков. Он знал их как по работе в центральном аппарате ГРУ, так и в загранточках…

Ивашутин, громко простонав, перевел насупленный взгляд на Гульева.

— А вы что скажете, Леонид Александрович? Вы ведь тоже проводили еще одно расследование по поручению Павлова?

— Нет, Петр Иванович, я не проводил никакого расследования. Меня на это никто не уполномочивал. Я был и сейчас убежден в виновности Полякова в массовых провалах наших разведчиков-нелегалов и агентов. И потому я согласен со всем тем, что доложил вам сейчас Анатолий Алексеевич… Римский одарил Гульева одобрительной улыбкой.

— Самое страшное, — продолжал Гульев, — это то, что он предавал и предает своих сослуживцев, всех тех, с кем вместе работал и кого знал по оперативным документам различных подразделений ГРУ. Я считаю, что пришло время спасать от этого мерзавца-христопродавца наше разведуправление. Не год и не два, а девятнадцать лет он водит нас за нос, а мы все ищем доказательства и молчим. Я считаю, надо что-то срочно предпринимать, иначе этот тип с генеральским званием принесет нам еще много бед и неприятностей.