Жестокие игры - Джоди Пиколт

Джек засунул руки в карманы куртки. Он чувствовал себя чрезвычайно неловко. Хотя он знал, что сейчас молодежь довольно рано начинает сексуальную жизнь, при мысли о том, что этим занимается Кэтрин, ему стало немного не по себе. Она была его Аталантой, стремительной и неизбалованной, бегущей настолько быстро, что никто не мог ее догнать.

— Прошу вас, тренер, — взмолилась она, испытывая такую же неловкость, когда произносила эти слова, как и Джек, когда их слушал.

— Кэтрин, — сказал он, — этого разговора не было.

И он отошел, решительно настроенный на то, что это не его проблема. И никогда не станет его проблемой.

Круглая отличница Кэтрин провалила контрольную. А на следующий день — контрольный опрос.

— Я должен с тобой поговорить, — сказал Джек, когда остальные ученицы покинули класс. — Подожди минутку.

Она осталась сидеть за партой. Оценка, выведенная бескомпромиссной красной ручкой, просто бросалась в глаза. Джек присел рядом.

— Давай взглянем на ситуацию объективно, — предложил он. Она пожала плечами.

— Я могу дать тебе новую контрольную.

Она промолчала, и на Джека накатила волна ярости.

— Ты слишком умная, чтобы забросить учебу ради какого-то парня! — не сдавался он.

Кэтрин повернулась к нему.

— Если я собираюсь испортить себе жизнь, — возразила она, — то неужели так важно, каким именно способом?

Ее глаза, обычно казавшиеся такими глубокими, что, похоже, могли вобрать в себя весь мир, сейчас были совершенно пустыми и ничего не выражающими. Именно поэтому у Джека с губ сорвались слова, которые он произносить не хотел:

— Вы уже… у вас уже…

— Нет, мы ждем, чтобы не залететь.

Он заставил себя посмотреть на Кэтрин.

— Ты точно решила? Ведь ты запомнишь этого парня на всю жизнь.

Она нахмурилась.

— Почему вы так думаете?

Господи, как ей объяснить? Его первый раз случился на заднем сиденье лимузина, который принадлежал отцу одной богатенькой девчонки. Много лет он не решался смотреть водителю в глаза.

— Он должен быть тем единственным, — запинаясь, ответил Джек. — Когда встретишь такого, сразу поймешь.

Кэтрин кивнула.

— Он тот единственный.

— Тогда я отвезу тебя в Вудхевен.

Она вышла из коричневого муниципального здания, держа в руках коробочку с противозачаточными таблетками, которые были похожи на зубы аллигатора.

— Нужно принимать их в течение месяца, прежде чем они подействуют, — сообщила Кэтрин, хотя Джек не желал больше ничего знать.

Через месяц и четыре дня после того, как Джек отвез ее в Вудхевен, Кэтрин опоздала на тренировку. В тот день она играла как зверь: до изнеможения бегала по полю и с такой силой лупила по мячу, что дважды сбила с ног вратаря. Джек понимал: она за что-то наказывает себя.

И догадывался, что произошло.

Хотя Джек не мог объяснить себе, почему так сложилось, но после той поездки он с Кэтрин не общался, только давал указания в ходе игры. Да и Кэтрин не приставала к нему с вопросами по технике.

Они выиграли четыре матча.

Джек и Кэтрин продолжали молча двигаться вокруг друг друга, как два магнита с одинаковым зарядом, которые насильно притягивают, но они не могут ничего поделать и отталкиваются.

Ей пришлось собраться с мужеством, чтобы постучать в дверь его класса.

— Войдите.

Кэтрин глубоко вздохнула и вытерла размазавшуюся под глазами тушь. Сент-Брайд стоял в пустом классе у доски. На стенах были развешены портреты: Карл Великий, Коперник, Декарт… Она уставилась на них — главным образом затем, чтобы не смотреть на тренера.

— Почему Карла прозвали Великим? — пробормотала она.

— Приходи на мои уроки в следующем году и узнаешь. — Джек нахмурился и снял очки в тонкой оправе, которые иногда носил. — С тобой все в порядке? — негромко спросил он.

Она всегда считала, что у него такой же ласковый и обволакивающий голос, как дым от костра, — странный объект для сравнения, но в детстве ничто так не успокаивало ее, как прогуливаться прохладным днем и наблюдать, как из труб клубится серый дым.

Джек направился к ней.

Боже, ее сейчас хватит удар! Но она должна рассказать кому-нибудь… Она почти решилась признаться тренеру, но тут же подумала, что если сделает это, то умрет от унижения. Это было сродни — как там это называется? — сублимации. Как будто ты сейчас здесь, а потом — раз, и без следа растаяла в воздухе, словно тебя и не было.

— Кэтрин! — окликнул он.

Она отвернулась и оказалась перед огромной картой, которая занимала почти всю стену, — «стеганое одеяло» из стран и океанов. Озера размером с осколки алмаза, города не больше булавочной головки. Можно шагнуть и потеряться…

Она со всхлипом кинулась тренеру на шею. От неожиданности он попятился, а когда понял, что Кэтрин плачет, похлопал ее по спине. Это вышло как-то неловко — он не привык утешать учениц, но от этого жест казался еще более трогательным.

— Он бросил меня. Он… сделал это… а потом… потом…

Договорить она не смогла. Да это было и не нужно: тренер Сент-Брайд и так все понял.

Он погладил ее по голове.

— Кэтрин, мне очень жаль.

— А мне нет. Мне нет! Какой же я была дурой!

Она еще крепче прижалась к нему. И вдруг заметила, какие золотистые у него на шее волоски, какие большие руки, что могут обнять ее. Кэтрин приоткрыла рот и с величайшей осторожностью прижалась губами к его шее, чтобы он подумал, что она просто дышит. И почувствовала вкус его кожи, солоноватый и пряный. Она закрыла глаза. «Это правда, — подумала она. — Когда его встретишь, сразу поймешь».

Все тюрьмы пахнут одинаково.

Затхлостью. С примесью мочи и забродившего теста. Потом, сдобренным дезинфицирующим средством. Но поверх всего — пьянящий запах тревоги. Джек шел за конвоиром, на запястьях — наручники. «Меня здесь нет, — думал он. — Я лежу на широкой зеленой лужайке, залитой лучами солнца, а это всего лишь кошмар». Осознав, что его вот-вот снова посадят за решетку по ложному обвинению, он вздрогнул. Кто поверит мужчине, который второй раз заявляет о своей невиновности, сидя в тюремной камере?

— Фамилия? — рявкнул дежурный офицер, тучный мужчина, сидящий в стеклянной будке, который чем-то напоминал пышку на жаропрочном блюде.

— Сент-Брайд, — хриплым голосом произнес Джек. — Доктор Джек Сент-Брайд.

— Рост?