Смерть в адвокатской мантии - Дэвид Дикинсон

Все детали предстоящей операции Эдвард и Сара обсудили накануне вечером. Идею «выманить горгону из пещеры», как выразился Эдвард, заморочив ей голову аварией с машинкой, девушка одобрила. К тому же у нее, к счастью, накопилось много больших черных папок, ярлыки на которых были надписаны рукой самой горгоны, так что, потренировавшись, подделать ее почерк не составляло труда.

Первая фаза того, что Эдвард назвал операцией «Кража», началась, как и было намечено, вскоре после девяти утра. Максвелл Керк, которому Эдвард и Сара сказали, что это нужно Пауэрскорту в интересах расследования, на удивление легко согласился вызвать казначея к себе. Привратника отрядили передать его убедительную просьбу Сомервиллу. Эдвард наблюдал в окно, как почтенный служитель степенно шел привычным маршрутом. Мышку Виннифред снова куда-то вызвали, и Сара, оставшись в одиночестве, с удовлетворением взирала на свою машинку. Лента зацепилась за что-то внутри, перекрутилась и тугими петлями обмоталась вокруг частей механизма — быстро распутать такой узел наверняка не получится.

В девять сорок начался массовый исход адвокатов на судебные заседания. Мало кто отправлялся раньше, чтобы заранее разложить подготовленные для судей и присяжных материалы. Большинство выходили в девять сорок пять, и в это же время Эдвард рассчитывал увидеть во дворе и казначея. Но вот уже без десяти десять, без пяти… Минуты тянулись ужасно медленно. Сомервилл все не шел. Может, он отказался идти к Керку, посчитав это ниже своего достоинства? Недаром этот бенчер требовал, чтобы коллеги при обращении непременно обращались к нему «господин казначей». Пять минут одиннадцатого… Эдвард чувствовал себя, как готовый к бою солдат, которому командир вдруг сообщает, что сражение отложено. Подняться наверх к Саре? Но так можно прозевать казначея. А у Сары, из ее чердачного окошка, обзор гораздо лучше…

— Честно говоря, я был готов поверить, что Порчестер Ньютон и есть убийца, — проговорил Пауэрскорт. — Хотя меня смущал мотив. Продолжение предвыборной борьбы? Ярость оттого, что соперник наслаждается плодами своей победы? Быть может, ему известны какие-то особенные, неведомые нам прелести этих плодов?

— Плохо, что так и не удалось узнать, из-за чего произошла ссора, — вздохнул Бичем. — Этого не рассказали ни нам, ни вам, лорд Пауэрскорт.

— О, здесь я, кажется, вас обошел! — оживился Пауэрскорт. — Прошу прощения, что не сказал вам об этом, просто вылетело из головы. Понимаете ли, я получил эти сведения, вручив главному привратнику некую сумму. Просто удивительно, как действенно это средство. В общем, я выяснил причины ссоры.

Десять минут одиннадцатого вдали наконец показалась высокая фигура с седой головой. Эдвард наблюдал, как Бартон Сомервилл неторопливо пересекает двор Куинза. Вот он входит в подъезд прямо под окном Эдварда, вот поднимается в кабинет Максвелла Керка, которого попросили беседовать с казначеем не менее получаса. И почти тут же во двор выбежала Сара. Даже со спины было заметно, что она в полном смятении: всегда тщательно уложенные рыжие локоны растрепаны, каблучки стучат нервно и торопливо.

— Мисс Маккена! — задыхаясь, проговорила Сара. — Какое счастье, что вы здесь! Моя машинка! Ужас! Ленту заело, закрутило, а мне нужно как можно быстрее напечатать документы для мистера Керка, я должна сдать их срочно! Прямо не знаю, что делать. Кошмар! Вы мне поможете? Пожалуйста!

Горгона строго поглядела на Сару. Волосы у нее, подумала девушка, действительно тусклые, а костюм мешковатый, без малейшего намека на элегантность, да еще, по меткому выражению Эдварда, — омерзительно коричневого цвета.

— Спокойнее, Сара. Ваша машинка не работает?

Девушка кивнула.

— Лента не идет?

— Ой, она там за что-то зацепилась, на что-то накрутилась, мне с ней просто не справиться! А вы все можете, у вас всегда все получается, мисс Маккена!..

Эдвард ждал. Горгона уже должна была подходить к чердаку машинисток. Бартон Сомервилл вошел к Керку десять минут назад. Четыре минуты, как ушла Сара. Операция на грани срыва…

— Вы говорите, у вас срочная работа для мистера Керка?

Сара кивнула.

— Так почему бы вам не взять другую пишущую машинку? — спокойно предложила горгона. — Скажите привратнику, он принесет.

Такого развития событий Сара и Эдвард не предусмотрели, но девушка быстро нашлась:

— Да я бы рада, мисс Маккена, но у мистера Керка слабое зрение, и он заказал особую модель — с крупным шрифтом. Такой машинки в Куинзе больше нет, а мне срочно… — Сара искоса глянула на часы и чуть не застонала, — мне до перерыва надо сдать работу, а я только начала. Меня уволят, если я не успею, — это ведь для того дела об афере. Умоляю вас, мисс Маккена, помогите! Только вы можете меня спасти! Пожалуйста!

— Ну хорошо, — сдалась горгона. — Это совершенно недопустимо — чтобы посреди рабочего дня казначей и я одновременно покидали офис, но что ж поделаешь.

Сара почти тащила секретаршу за собой, и та едва успела на ходу захлопнуть дверь…

Эдвард ждал, хотя шансы таяли с каждой секундой. С момента, когда Сомервилл вошел в бюро Керка, прошло девятнадцать минут. На двадцатой он наконец увидел Сару и мисс Маккену. На двадцать второй они поднялись по лестнице наверх. Еще через минуту, в надежде, что они уже занялись зловредной лентой, Эдвард, подхватив три черные папки, направился к кабинету казначея Сомервилла. Его подмывало помчаться туда со всех ног, но он сдерживал себя: идущий по двору адвокат с папками под мышкой не привлекал внимания, но бежать, если только ты не опаздываешь в суд, здесь было не принято.

— Думаю, адвокатам было просто стыдно выкладывать нам подробности скандала, старший инспектор, — сказал Пауэрскорт. — Даже главный привратник, несклонный критиковать членов Куинза, признал, что они выражались не лучше торговок на рынке, а вели себя так, что их вполне можно было бы забрать в участок.

— Ну, если ты зарабатываешь тем, что оскорбляешь свидетелей в суде, не так-то сложно применить профессиональные навыки и у себя в офисе, — заметил Бичем.

— Вот именно, — кивнул Пауэрскорт. — Как вы помните, поначалу шансы кандидатов были практически равны. Привратники, кстати, тоже оказались втянуты в эту историю. По примеру членов корпорации они заключали пари, делали ставки на победителя, подсчитывали количество голосов «за» или «против» и так далее. Одним словом, страсти разгорались. За десять дней до голосования в штабе Ньютона решили, что настало время снять перчатки. И, намекая на периодические депрессии Донтси, начали во всеуслышание говорить о том, что нельзя выбирать бенчером человека, который может работать лишь через день. А у него действительно время от времени случались приступы уныния и апатии, когда он словно бы утрачивал свой талант.

— Довольно грязный ход, — прищелкнул языком Бичем. — И что, сработало? Но ведь все это наверняка было известно давно?

— Это работало около недели, — продолжал рассказывать Пауэрскорт. — И почему партия Донтси выжидала, я не знаю. Возможно, у них не был готов ответ, а может, они рассчитывали, что тактика Ньютона обернется против него самого. Но в конце концов они сделали ответный выпад, заявив: Порчестер Ньютон не джентльмен, его отец — бакалейщик из Вулвергемптона, а бабушка служила младшей горничной. Предвыборный штаб Донтси изготовил достаточно гнусный, но, по всей видимости, эффективный плакат. Сверху крупная надпись: «И это достойный бенчер?», а внизу две картинки. На одной — юный, но вполне узнаваемый Ньютон считает мелочь за прилавком, на другой — он помогает старушке, явно своей бабушке, складывать выглаженное белье в комнате прислуги. В прошлом веке за подобные насмешки люди вызывали друг друга на дуэль.