Упавшие в Зону. Вынужденная посадка - Андрей Буторин

– А ну, дай посмотреть, – протянул руку сталкер.

– Говорю же – не видно его. Иди лесом, красавчик.

– Дай, это мой артефакт! – скрипнул зубами от внезапно нахлынувшей обиды Шершень.

– Вот даже как? Твой?.. А ты знаешь, где я его нашла? – подозрительно прищурилась Забияка.

Сталкер понял, что дал маху. Такой прокол мог стоить ему весьма дорого.

– Да насвистел я, – пошел он на попятный. – Завидую просто, тоже такой хочу.

– Погоди-ка… – продолжала щуриться девчонка. – А как ты узнал, что я вообще уходила?..

– Ничего я не знал, – почувствовал бегущую по хребту холодную струйку пота сталкер. – С чего ты это придумала, так-на?

– Ты сам спросил, какого хрена я вернулась!

– Я имел в виду – от ученых! Плюх там, а ты здесь… Ты ж сама стала про женишка рассказывать!

Шершень не успел заметить, как к нему подлетела Забияка. Почувствовал только сперва боль от удара по здоровому глазу, и тут же – что тоже летит. С дуба на землю. От переломов и прочих травм его спасла лишь хорошая реакция – успел ухватиться в полете за ветки. Кожу на ладонях содрал, но спрыгнул в итоге благополучно.

– Пришибу, холера! – погрозил он наверх кровоточащим кулаком.

– Не обкакайся, пришибая, – сплюнула с дуба девчонка.

Распираемый гневом и жаждой мести сталкер принялся нарезать круги вокруг дерева.

И услышал знакомый, показавшийся таким родным голос:

– Там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит…

– Плюх! – бросился к вышедшему из леса и застывшему в недоумении разведчику Шершень. – Она меня с дуба скинула! Я чуть не расшибся, так-на! И плюется еще!..

– Ябеда! – крикнула сверху Забияка. – Не верь ему, Егор, он предатель!

– Я сейчас глазам своим не верю, – пробормотал косморазведчик. – И… что это с твоим лицом, Шершень?..

– С моим лицом… – начал отвечать сталкер, но тут до него наконец дошло, что поразило его самого в облике Плюха. – А с твоей-то башней что стряслось?.. Холера в крапинку, царица небесная…

Мало того, что разведчик поблескивал лысой головой, – в сочетании со щетиной на подбородке, щеках и под носом облик Плюха стал действительно напоминать не знающего жалости отморозка. Ему бы еще вместо скафандра черную куртку, да топор в руку…

– С моей башней все в порядке. Жарко ей просто, вот и скинула лишнее. А ты давай, не увиливай. Что с лицом? Почему вернулся? Или ты здесь так, проездом из Таганрога?

– Прогнали меня, Плюх, – повесил голову Шершень. – Побили и прогнали. Хорошо, не убили, так-на…

– Кто?

– Бывшие подельники. Я же к ним от вас пошел. Одному в Зоне тяжко, вот и пошел назад проситься, покаяться решил, думал, простят. А они отхреначили меня и выбросили, как мусор.

– В чем ты решил им покаяться?

– Да, был у меня грешок…

– Ну-ка, выкладывай, – нахмурился косморазведчик. – Потерял ты доверие, так что или восстанавливай, или проваливай. Надоело мне добреньким быть.

Шершень во всех подробностях, не скрывая ничего, рассказал о том, как утаил от бывших подельников часть общей платы. Он даже сказал Плюху, где находится схрон.

– Не верь ему, Егор! – снова крикнула с дуба девчонка. – Он за нами следил, а теперь жалостливые байки сочиняет.

– А ты что там делаешь? – задрал голову разведчик. – И почему вернулась?

– От жениха удрала, – захихикал сталкер.

Забияка слетела с дуба разъяренной орлицей и направила «когти» прямо в подбитые глаза Шершня.

– Ай! – юркнул тот за спину Плюха. – Спаси меня, у ней крыша поехала!

– Как ты это сделала?.. – заморгал, глядя на взбесившуюся фурию косморазведчик.

– У нее наша «труба», – ляпнул, не подумав, сталкер.

– Артефакт?.. Но… как он оказался у тебя?.. – спросил у Забияки Плюх. – Он же был у этого… Лося.

– Я его подобрала, – пытаясь обойти разведчика, продолжала тянуть к сталкеру «когтистые» руки девчонка. – А вот почему этот недобиток утверждает, что он принадлежит ему? Не находишь это странным?

– Мне пришлось его отдать подельникам! – придумал наконец оправдание Шершень. – Иначе бы они меня точно убили!

– Лось и Дарвин – твои подельники? – спросил Плюх.

– Нет, но они все приятели. Наверное, мои тоже им что-то задолжали, вот и расплатились. И со мной видишь как расплатились – до полусмерти отхайдакали! Я в отключке не знаю сколько валялся. Потом сюда побрел, еле успел до темноты на дуб забраться, а то бы схарчили меня зверюги какие-нибудь ночью…

– Врет он все, врет! – вновь попыталась дотянуться до Шершня Забияка. – Побили его, видишь ли, до полусмерти, а «Печенгу» не забрали. Не слушай его, Егор, чует мое сердце, подослали его специально – следить за тобой. А разукрасили для маскировки… И то, что он тут про жениха молотит – не верь. Я ему еще за это украшений-то на физиономию добавлю!..

Девушка сделала новую попытку добраться до сталкера, но тут из леса выпрыгнул отставший по естественным, видимо, надобностям «кузнечик» и, увидев Забияку, отчаянно заблямкал и со всех ног попрыгал к ней.

– Блямсик! – забыв про сталкера, кинулась ему навстречу девчонка.

Их объятия и перешептывания длились так долго, что не вытерпел даже Плюх. Хотя, возможно, он просто приревновал друга к Забияке. Или наоборот. Во всяком случае, разведчик хлопнул в ладоши и крикнул:

– Все, хорош! Обмен любезностями прекращен.

Когда Забияка и Блямс, держась за руки, подошли к мужчинам и девчонка злобно зыркнула на Шершня, Плюх добавил:

– Всеми любезностями! И вот что я скажу: мы с Блямсом отправляемся сейчас к кораблю. С собой мы никого не зовем, но если кто-то из вас хочет нас проводить, отговаривать я не стану. Надоело уже, да вы и сами не маленькие. Однако я поставлю два не терпящих возражений условия. Первое: если я хотя бы только лишь заподозрю кого-нибудь в нечистоте его помыслов – прогоню, не слушая никаких оправданий. Второе: если кто-то вздумает устроить с кем-нибудь из присутствующих какие-нибудь разборки – прогоню, не слушая никаких оправданий. И вообще – никаких оправданий и жалоб ни по какому поводу я больше не потерплю. Если кого-то мои условия не устраивают – лучше уйти прямо сейчас. Тех же, кто с ними согласен, приглашаю разделить со мной трапезу, после которой мы тронемся дальше.

Конечно, и пожаловаться, и пооправдываться Шершню очень хотелось. Но он понял: Плюх на сей раз говорил всерьез. Разведчик вообще за то время, что сталкер его не видел, очень сильно изменился, и дело тут было не только во внешнем виде. Вместе с шевелюрой Плюх словно потерял свою простоту и наивность. Теперь он куда больше походил на сталкера, нежели на «упавшего с неба» чудака.