Код одиночества - Антон Леонтьев

Так и не выпив коньяку, Варя поставила бокал на тумбочку и растерянно произнесла:

– А товарищ Сталин тоже сейчас придет?

– А зачем тебе товарищ Сталин? – произнес нарком со смешком, без спроса переходя с «вы» на «ты». – Товарищ Сталин сейчас занимается крайне важными государственными делами и находится в Кремле, он сегодня не поехал ни на Ближнюю, ни на Дальнюю дачу. Товарищ Сталин – очень занятой человек, на нем лежит ответственность за судьбу многих миллионов граждан и дело мирового коммунизма!

Нарком Берия говорил с гаденькой улыбочкой, как будто в его словах содержался подтекст.

– Так что мы с тобой здесь одни, не считая охраны и обслуживающего персонала. Но холопы не в счет, – заявил Лаврентий Павлович. – Ведь нам будет неплохо и без общества товарища Сталина, не так ли, Зинуля?

«Он назвал меня по имени ткачихи-актрисы из последнего фильма», – мелькнуло в голове у Вари. Она спросила:

– Товарищ Берия, это вы присылаете мне уже в течение месяца розы по средам?

– Чего? – У Лаврентия Павловича вытянулась физиономия, глазки за стеклами пенсне сверкнули. – Розы? Какие розы?

Варя поняла, что ошиблась. Нет, не такой человек Берия, чтобы присылать женщине цветы. Но зачем он велел привезти ее к себе на дачу? Чего он добивается? Об аресте, похоже, можно забыть – тех, кого забирают ночью, наверняка никогда не привозят лично к наркому, а отправляют в одну из тюрем.

– Товарищ Берия, чего вы хотите? – без обиняков спросила Варя.

Нарком, как ей показалось, в восхищении взглянул на Варю и ответил:

– Молодец, такие мне нравятся – боевитые и задорные. Сразу берешь быка за... рога, хе-хе.

Он придвинулся к женщине, и его рука словно невзначай легла Варе на талию. Женщина вздрогнула и внезапно вспомнила о тех сплетнях, которые слышала не то от одной из гримерш, не то от гардеробщицы. Вроде бы нарком Берия, шептались в кулуарах киностудий, отличается любвеобильным характером и устраивает на своей загородной даче оргии. Только правда это или очередная выдумка, никто, конечно же, толком не знал.

– Ну чего же мы стоим? – продолжил нарком, и его рука спустилась с талии девушки на ягодицы.

Вера почтительно и в то же время твердо отвела ладонь наркома и повторила свой вопрос:

– Товарищ Берия, зачем я вам понадобилась?

– Ух, какая шустрая! – фыркнул тот. – И темперамент, темперамент-то! Правду про тебя болтают, что ты когда-то состояла в банде знаменитой Зойки Брильянтовой Шейки?

Варю коробило то, что незнакомый человек, пускай и могущественный политик, вдруг стал ей без всяких оснований «тыкать». Но она решила не заострять на этом внимание и ответила просто:

– Да.

Ситуация начинала действовать Варе на нервы. Берия определенно чего-то от нее хочет, но она не может просто так развернуться и покинуть его дачу. Территория окружена забором, отлично охраняется, и ее тотчас вернут. Выходит, она его пленница? И что же понадобилось наркому? Варя вдруг поняла – он хочет, чтобы она стала стукачкой. Ну конечно же, все так просто! Чтобы рассказывала о коллегах, докладывала об их неосторожных замечаниях, подводила друзей, знакомых и просто коллег под монастырь. Она слишком знаменита, чтобы ее склонял к такому пакостному занятию обыкновенный энкавэдэшник, поэтому Берия сам взялся за дело.

– Люблю сильных женщин! – в восхищении пробормотал нарком и причмокнул.

Варя вздрогнула, а Лаврентий Павлович подтолкнул ее к кожаному дивану.

– В ногах правды нет. Кстати, нам сейчас ужин принесут. Или завтрак, как посмотреть, – заявил он. – Ты ведь прямо со съемок, ничего не кушала, бедная моя!

– Откуда вы знаете... – начала Варя и осеклась.

Берия ухмыльнулся:

– Нарком внутренних дел знает все и обо всех!

Они оказались на кожаном диване. Берия развалился, как всевластный хозяин, поедая девушку взглядом, Варя же сидела прямо, на спинку не облокачиваясь. Ситуация тяготила ее.

Берия нажал кнопку звонка, и через несколько мгновений двери распахнулись – появился офицер, толкающий столик на колесах. Выглядело это странно, более того, комично, но у Вари не было сил даже улыбнуться. Военный поставил столик перед диваном и, не произнеся ни слова, исчез.

– Обожаю закусить ночью, – мечтательно обронил нарком. – Как и товарищ Сталин. Раньше он часто устраивал сабантуи, на которых присутствовали верные соратники, а в последнее время что-то перестал. Наверное, потому что из верных соратников остался только один я, а другие – или сидят, или лежат. Или будут сидеть и лежать!

Он оглушительно засмеялся собственной идиотской шутке, и Варю поразило то, что смех у Берии какой-то ненатуральный, фальшивый, неприятный, бабский.

– Ты почему не прикасаешься к еде? – спросил он заботливым тоном.

Варя посмотрела на столик – хрустальные тарелочки с черной и красной икрой, тонко нарезанные ломтики сервелата, буженина, соленые грибки с зеленью, какие-то невиданные кавказские кушанья и приправы, от одного аппетитного вида которых сразу потекли слюнки. Помимо всего прочего, эклеры, засахаренные фрукты, две бутылки вина и шампанское.

Лаврентий Павлович подхватил двумя пальцами кусок буженины и отправил его себе в рот. Варя хотела одного – очутиться у себя дома, но так быстро от Берии она, похоже, не избавится. Нарком взял с тарелки ломтик сервелата и поднес его к лицу девушки.

– Ну же, открывай рот! – сказал он. – Ты сама ни к чему не притрагиваешься, придется тебя с рук кормить...

– Товарищ Берия... – начала Варя, но нарком, воспользовавшись тем, что она открыла рот, запихнул в него сервелат. Девушка закашляла, а Берия заявил:

– Не стоит с такой жадностью на еду накидываться, не то еще подавишься. А ты мне нужна живая и здоровая! Скажу тебе честно – давно я слежу за твоей карьерой. Помню еще девчонкой, когда ты играла Машу Колесникову. Впрочем, какой советский человек того фильма не помнит? Я тогда еще не в Москве работал, а в Закавказье, но у нас картина тоже пользовалась бешеной популярностью.

Берия положил на буженину несколько ложек черной икры, полил сверху ароматной красной приправой, украсил крошечным грибком и ткнул Варе в рот.

– Попробуй, тебе понравится, – сказал он повелительным тоном. Варя замотала головой, но нарком повторил: – Кому сказал, жуй! Иначе велю арестовать тебя за сопротивление народному комиссару внутренних дел!

Варе пришлось подчиниться – она откусила крошечный кусочек невиданного блюда. Берия же снова зашелся в смехе от своей странной шутки. Он откупорил бутылку шампанского, разлил пенящуюся жидкость по фужерам и протянул один Варе.

– Давай-ка выпьем на брудершафт, – заявил он, – хотя мы уже и так на «ты». Кстати, ты можешь называть меня Лаврентием. Или даже лучше Лавриком!

Их руки переплелись, и фужер, зажатый в короткопалой руке Берии, оказался около лица Вари. «Быстрее бы все закончилось», – думалось ей. И чего же он все-таки хочет? Нет, вряд ли сделать осведомительницей, для этого на «Мосфильме» имеются многочисленные кастелянши, гримерши и операторы».