Черный аббат. Мелодия смерти - Эдгар Уоллес

Джилберт вылез и выкрикнул какие-то слова. Услышав его голос, старик обернулся – и Линдел ахнул: перед ним стоял красавец, с лицом тонким и одухотворенным, как у художника. Пряди седых волос ниспадали на плечи, а под плащом он пытался спасти от нещадного ливня нечто, чем дорожил больше, чем самим собой.

Сопровождавшей его юной особе Линдел дал лет семнадцать. Она с беспокойством разглядывала автомобиль. Старик, похоже, не решался принять приглашение, но Стэндертон вторично обратился к нему, и тот, перенеся девушку на руках через залитую водой дорогу, приблизился к машине.

Линдел отворил дверцу и сказал:

– Садитесь. Ведь вы промокли до нитки.

– Нет, молодой человек, не нужно, – возразил пожилой мужчина, с плаща и лица которого струился поток, – вы же видите: нас с внучкой как будто вытащили из воды. Мы испортим ваш красивый автомобиль.

– Так, снимайте плащ, – скомандовал Франкфорт. – У меня есть запасной, ну а вам, мисс, при вашей комплекции, хватит и сухой кукольной простынки. Найдем – есть кое-что в запасе.

Она смущенно улыбнулась и сказала:

– Вы очень любезны. Но дедушка прав: мы причиним ущерб вашей машине.

– Бог с ней, – махнул рукой Линдел. – Да и не моя она вовсе! Кстати, мистер Стэндертон тоже промок, пока встречал вас, но мы же не бросим его здесь. Стало быть, машина все равно пострадает, – улыбнулся Франкфорт, а про себя подумал: «Какого черта Джилберт позвал сюда этих бедняков?»

Словно прочитав его мысли, старик смиренно произнес:

– Мистер Стэндертон всегда относился ко мне чрезвычайно внимательно.

Голос мужчины был мягок и благозвучен, а речь его свидетельствовала о том, что он достиг известной степени развития и в свое время получил неплохое образование.

Линдел понимающе кивнул: он привык к тому, что у Джилберта периодически случаются неожиданные встречи со старыми друзьями из самых разных слоев общества. Неудивительно, что среди них оказались и странствующие музыканты. О том, что старик и его внучка музыканты, молодой человек догадался сразу, поскольку из-под плаща, наброшенного на плечи мужчины, выглядывал гриф скрипки.

– Так вы знакомы? – спросил он с наигранным удивлением.

– О да, – заверил старик, ненадолго извлек из-под плаща старую скрипку, боязливо оглядел ее и, убедившись, что инструмент в сохранности, со вздохом облегчения спрятал его на груди.

– Что, скрипка не пострадала? – участливо поинтересовался Линдел.

– Слава богу, нет, сэр. Я боялся, что этот день закончится для нас дурно. Сегодня мы выступали перед толпой, и нам хорошо заплатили. Моя внучка тоже играет, – пояснил он. – Мы не любим огромного стечения народа, но вынуждены терпеть: много публики – больше денег, а наше положение, – вздохнул он, – не позволяет отказываться от заработка.

Гроза постепенно стихала, небо прояснилось, и Джилберт передал управление машиной шоферу.

– Вы простите меня, что я сдрейфил, – всячески оправдывался тот. – Больно уж страшно…

– Ладно, дружище, – похлопал Джилберт его по плечу. – Нечего стыдиться того, что боишься грозы, – это инстинкт самосохранения. В свое время и я трусил, даже прятался в подвале, а потом переборол себя. Существуют пороки и похуже, – добавил он вполголоса.

Шофер пробормотал слова благодарности, и Джилберт пересел назад, рядом со стариком и девушкой.

– Может, ты хоть представишь нам своих знакомых? – подал голос Линдел с переднего сиденья.

– Охотно, – сказал Стэндертон. – Это мистер Спрингс, мой давнишний друг. Если тебе приходилось обедать в Сент-Джонс-Вуде, то ты наверняка слышал его скрипку. Не так ли, мистер Спрингс? – обратился он к старику. – В тот день, когда мы познакомились, вы играли прелюдию…

– Да-да, именно ее, – кивнул старик, с полуслова поняв, о чем речь.

– Так вот, господа, – весело продолжал Джилберт, – хоть я и не считаю себя истинным меломаном, а все-таки не мог допустить, чтобы великая музыка захлебнулась в потоках воды на дороге. Не говоря уже о том, что исполнителям угрожала молния.

– Ты преувеличиваешь, – усмехнулся Линдел.

– Нисколько, – парировал Стэндертон. – Год назад прямо на моих глазах в одного беднягу ударила молния. Кстати, я тогда тоже вел машину. Я хотел остановиться и чем-то помочь, но какое там! Вокруг моментально собралась толпа зевак, вызвали полицию. Тело было обезображено. Вопли ужаса… В общем, тягостное зрелище.

– Наверное, это случилось в сельской местности? – спросил Линдел.

– Ты прав. В Лондоне гроза не производит такого страшного впечатления, как за городом. Высокие дома и крыши, заслоняющие небо, действуют успокоительно даже на нервных людей.

В Бэлхэме они, попрощавшись, высадили старика и его внучку и продолжили путь. Немного помолчав, Линдел сказал:

– Ты даешь, Джил! Еще утром ты разыгрывал из себя меланхоличного философа с тонкой нервной системой, а оказывается…

– Разве я такое говорил?

– Ну не совсем такое, – уклончиво ответил Франкфорт. – Просто я именно так истолковал твои слова. Но во время грозы, которая, что кривить душой, и на меня нагнала страху, ты хладнокровно сел за руль, а потом спас старика с внучкой от дождя и молнии. Ты, по-моему, не философ, а почти супермен.

Джилберт рассмеялся.

– Шутишь? К отваге и храбрости это не имеет никакого отношения. Наоборот, я человек трепетный по натуре. Однако у чувствительности много проявлений. Ничего удивительного в том, что мое нервное состояние отличается от нервозности моего шофера. Что же касается старика, то он играет в моей жизни весьма важную роль, хотя и не ведает об этом. – Голос Джилберта вдруг зазвучал торжественно, после чего молодой человек добавил, поймав на себе любопытный, недоумевающий взгляд Линдела: – Насчет меланхоличного философа никак с тобой не соглашусь. Истинные философы склонны к одиночеству и доказывают в своих экзистенциальных теориях, что человек одинок от природы. Я же не приемлю такую позицию, и вот тебе доказательство: я собираюсь жениться.

– Вот оно что! – воскликнул Франкфорт. – Поэтому ты так хандрил на ипподроме? А я-то думал: что за тоска напала на человека? Теперь понятно: большинство людей нервничают в преддверии такого события, как бракосочетание. Возьми, к примеру, Типпи Джонса: он попросту не явился в церковь, прикинувшись то ли сумасшедшим из дурдома, то ли преступником в бегах. Точно не помню, но в газетах тогда поднялась шумиха.

Джилберт грустно улыбнулся:

– Я предпринял нечто иное, но и оно, пожалуй, равносильно дезертирству. Я попросил отсрочить свадьбу и сделал это сознательно.

– Почему? – изумился Линдел. – Я хотел спросить тебя еще утром, когда мы ехали на ипподром, но забыл – из головы вылетело. Миссис Каткарт сказала, что ты и слышать не желаешь про…

– Оставим эту тему, – перебил его Джилберт.