Царица царей - Мария Хэдли

— Царица в плену, — возражал Усем. — Иное меня не волнует. Нас призвали, чтобы помочь схватить ее, и не более того.

Вихрь кружил вокруг псила. Вдруг он почувствовал, как ураган сковывает его запястья. Льдинки били его по лицу. Он в отчаянии зажмурился. Голос дочери Западного Ветра завывал среди зданий, врезаясь ему в уши.

— Я не порабощал ее, — едва сдерживая ярость, проговорил Усем. — Благодаря моим усилиям в Риме наступит мир и спокойствие. Кроме того, моему племени ничто не будет угрожать. Как и нашим детям. Они никогда не окажутся во власти империи.

Ветер взметнул пыль с улиц.

— Она уже связала свою судьбу с древней богиней. Вот кто поработил ее. А теперь в плену обе.

Вихрь подхватил Усема и унес высоко в небо. В конце концов он стал задыхаться. На горизонте ярко сиял золотисто-огненный шар.

Усем горестно уставился на него. Жена оказалась права. Ведь Сохмет еще жива. Псилу нельзя возвращаться. Слишком многого он не знал, а на важные детали просто не обратил внимания.

Вихрь постепенно утих, медленно опустив Усема на землю. Воздух был неподвижным и тяжелым. Жаркая и душная летняя ночь давно опустилась на город, а над головой безмятежно светили звезды.

Усем поднял взгляд, желая извиниться, но жена уже улетела.

Тяжело дыша, Ауд брела в окружении солдат Агриппы. По пути она приложила прялку ко лбу каждого легионера, заставив их забыть о зрелище в Цирке. Не надо умножать хаос.

Она была разочарована. Сейдкона не смогла помешать заклинателю змей пойти наперекор судьбе, которую она для него сплела. Ему следовало отдать царицу Ауд, но Клеопатра оказалась у Хризаты.

Северянка потеряла власть над несколькими нитями, и на полотне проступила четкая темная канва. И она расползалась. Сейдкона ничего не могла поделать.

Ауд знала, что связана с судьбой царицы. Все нити сплетались друг с другом, узлы превращались в узоры и становились частью единого целого.

Ауд была уверена — Клеопатра жива, а Сохмет обрела невиданную мощь. Когда Клеопатру окутало пламя, сейдкона почувствовала, как богиня питается жаром и жестокостью огня.

Сейчас она находилась здесь.

Ауд ощутила светящиеся волокна. Рим погрузится во мрак. Насилие и разрушение. Ожили и другие древние боги: их питала ярость Сохмет.

Увы, северянка не могла изменить события. Закашлявшись, она согнулась пополам. Легкие практически разрывались. Как она беспомощна! Если она потерпела неудачу — почему до сих пор жива? Взгляд ее затуманился, и Ауд упала на колени.

Легионеры подняли старуху и понесли по дороге обратно во дворец. Даже лишившись чувств, она продолжала крепко прижимать к груди прялку.

Август взбежал на холм, морщась от боли в ребрах и отмахиваясь от слуг. Добравшись до своего кабинета, он захлопнул дверь, и его стошнило в открытое окно. Что же случилось? Кстати, у него оставалась еще пара минут до прихода Хризаты и Марка Агриппы. Ему надо прийти в себя.

Он пытался забыть о том, что видел и слышал. Львицу, которая прыгнула на него, целясь когтями в горло. Кобру, в чьих глазах отражалось его собственное лицо — маленькое и испуганное. Царицу, чье обнаженное тело корчилось в грязи, и ее взгляд, полный скорби и ненависти. Детей, вырванных из объятий матери. И то, как она выкрикнула имя Марка Антония.

Пламя не убило ее. Он снова увидел ее плоть — раскаленную добела под серебряной сетью. Прежде чем взлететь, Клеопатра взглянула на Августа.

Он убеждал себя, что с испытанием в Цирке покончено, но уже не верил себе. Сбылось первое видение, возникшее у него в Александрии.

Он выпил остатки териака из флакона, судорожно сглотнув.

Император подумал об Агриппе, которого отшвырнула змея. Слабак, не годящийся на роль защитника Рима. Кошмар, который гнал от себя Август, вновь начал возвращаться. Император ли он? Август едва не погиб на глазах у всех. Однако колдуны добились того, чего не удалось воинам.

Когда Агриппа открыл дверь, поддерживая сломанную руку, Август пребывал в праведном гневе. Следом за полководцем вошла Хризата. Запястья жрицы были связаны, но она не выпустила из рук серебряный ларец.

— Почему к ней относятся, словно она — враг? — холодно осведомился император.

— Ей нельзя доверять, — ответил Марк Агриппа. — Она отказывается отдать Клеопатру, если та и в самом деле в шкатулке.

— Ты сам видел, — прошипел Август.

— Колдуны могут создавать иллюзии, — заявил его соратник, а ведьма тем временем устроилась в кресле Августа. Босоногая, с розовыми губами и невинными ярко-зелеными глазами, она напоминала изящную статуэтку.

— Я — не колдунья, — сказала Хризата. — Я — жрица. Колдунья — это та, с севера. Она пыталась отобрать у меня царицу. Советую быть с ней поосторожней. Она — создание тьмы, а я служу свету.

— Геката — богиня преисподней, — пробормотал Агриппа. Рука ныла просто невыносимо. Без шины уже не обойтись. — Она караулит врата Аида.

— Ты ничего не знаешь о Гекате, — невозмутимо произнесла Хризата. — И о том, кем ей предстоит стать.

Полководец попытался отобрать шкатулку у жрицы, но пальцы ее казались железными. Рука его соскользнула с крышки, и он вцепился в Хризату — но тут же отдернул ладонь. Кожа ее была иссохшей и сморщенной, хотя выглядела гладкой и шелковистой.

Он на мгновение узрел старуху с длинными острыми зубами и единственным выпученным глазом.

А потом она снова стала юной красавицей.

Жрица улыбнулась.

— Кто ты такой, чтобы утверждать, будто подземный мир недостоин иной участи? Скоро мертвые будут ходить под солнцем, а живые прятаться во тьме. Подумай, Марк Агриппа. Ты тоже можешь исчезнуть во мраке.

Ее речь, сказанная тихим спокойным голосом, прозвучала как проклятие. Внутри у Агриппы все перевернулось, и он почувствовал, что сейчас закричит.

— Ты боишься? — не унималась девушка. — Ты страшишься моей госпожи? Клеопатры? Тогда тебе следует нас покинуть. Безопасность императора Рима обеспечили я и мне подобные. Тебе и твоим солдатам ничего не удалось.

Агриппа ощутил внезапную слабость. Слова ее пронзали, будто кинжалы. Она не лгала.

— Что с тобой? — спросил Август.

Полководец знал, что не имеет права ошибиться. Он должен защитить императора, даже если придется охранять всех приглашенных колдунов.

Вряд ли Хризата захочет возвращаться в свою пещеру в Фессалии после того, как вкусила власти. И царица Египта наверняка не останется в плену. Она выжила в огне и способна превращаться в любое существо по собственному желанию. Если жрица найдет способ повелевать ею, ситуация только ухудшится. Вместе Клеопатра и Хризата станут большим чудовищем, чем каждая из них — по отдельности.