30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД. От оперуполномоченного до заместителя министра - Юрий Богданов

Да никому этот профессионализм тогда не был нужен. Решалась совсем иная задача, потому «надзор со стороны органов прокуратуры отсутствовал, обвиняемые были лишены права на защиту и с материалами, идущими на Тройку, не ознакамливались» [А.11]. Как отмечал бывший начальник Лужского оперсектора Баскаков, арестованным давали подписывать заранее подготовленные протоколы допроса. «Это было не исключением, а строго установленным правилом в работе НКВД в 1937–1938 годах» [А. 13].

Областным руководством НКВД снова и снова «предлагалось выявить в районе и произвести массовые аресты немцев, поляков и лиц других национальностей под тем предлогом, что вскрыты крупные контрреволюционные организации, имеющие разветвлённую сеть на периферии» [А. 12]. В некоторых районах такие указания выполнили и арестовали сотни людей только по национальному признаку. Так, начальник Старорусского райотделения собрал списки личного состава учреждений и организаций района, выявил всех немцев и арестовал свыше 200 человек [А.11]. Со своей стороны Богданов показал: «Я как начальник районного отделения и работники отделения такого распоряжения не выполнили» [А. 12]. Что ж, припомнится ему и это.

Вот в какой обстановке проводилась следственная работа в Лужском районном отделении НКВД в 1937 году. В следующей главе давайте рассмотрим несколько оказавшихся в нашем распоряжении конкретных следственных дел, относящихся к тому сложному времени. По некоторым из этих дел Богдановым, в одних случаях как начальником райотделения, в других случаях в качестве и.о. начальника оперсектора, подписывались ордера на арест или утверждались обвинительные заключения, что также послужило основанием через 20 лет обвинить моего отца в нарушении социалистической законности.

В своём совершенно секретном специальном сообщении № 12 (точная дата не указана, приблизительно ноябрь 1937-го) начальник Лужского оперативного сектора УНКВД ЛО лейтенант гб Баскаков и начальник Лужского райотделения НКВД лейтенант гб Богданов информировали зам. начальника Управления НКВД ЛО старшего майора гб В.Н. Гарина «О выявленной контрреволюционной группировке в деревне Смерди Лужского района»:

«Лужским райотделением НКВД арестован и привлекается к ответственности по статье 58 пункт 10 УК по первой категории Волков Федор Федорович, 1880 года рождения, в прошлом зажиточный крестьянин, облагался твёрдым заданием, трижды судим по статьям 75 и 61 УК.

В процессе следствия показаниями свидетелей и самого обвиняемого Волкова нами установлено наличие контрреволюционной группы в деревне Смерди Лужского района.

Участниками её являются:

Дементьев Иван Дементьевич, 1878 года рождения, уроженец деревни Смерди Лужского района, имел крепкое зажиточное хозяйство, облагался твёрдым заданием, являлся председателем церковной двадцатки.

Устинов Иван Семёнович, 1900 года рождения, уроженец деревни Смерди Лужского района, сын кулака, отец раскулачен и выслан.

Матвеев Яков Матвеевич, 1882 года рождения, уроженец деревни Смерди Лужского района, крестьянин-середняк.

Вышеуказанные участники контрреволюционной группы враждебно настроены ко всем проводимым мероприятиям ВКП(б) и Советского правительства, среди колхозников систематически проводят антисоветскую пропаганду, распространяют провокационные слухи контрреволюционного содержания о голоде колхозников и неизбежности гибели колхозов при Советской власти, вместе с этим высказывают повстанческие намерения.

Прошу Вашей санкции на арест участников этой контрреволюционной группировки: Дементьева И.Д., Устинова И.С. и Матвеева Я.М.» [А. 13].

К этому материалу прилагался ещё «Меморандум на гражданина Волкова Ф.Ф. и его сына Волкова П.Ф.», составленный на основании агентурных данных, полученных «при проведении слежки за объектом». В этом документе, подписанном начальником Лужского РО НКВД лейтенантом гб Богдановым и оперуполномоченным младшим лейтенантом гб Варицевым, отмечалось следующее:

«Волков Ф.Ф., 1880 года рождения, происходит из зажиточных крестьян деревни Смерди. Облагался твёрдым заданием, часть имущества была продана за госналоги. Трижды судим: первый раз в 1930 году по статье 75 УК, второй раз в 1931 году и третий раз в 1932 году по статье 61, часть 2 УК.

Волков П.Ф., 1907 года рождения, также 2 раза судился: в 1927 году по статье 176 часть 1 УК и в 1935 году по статье 74 часть 2 УК.

Волков Ф.Ф. настроен явно антисоветски. Систематически не выполнял госпоставки и платежи. Открыто выступает среди колхозников колхоза “Смердовская Крестьянка” против колхозов, проводит троцкистскую контрреволюционную пропаганду, распускает провокационные слухи о голоде колхозников и вместе с этим восхваляет царя и прежнюю жизнь. Так, например, в апреле месяце 1936 года в присутствии колхозников Филатова, Плишина и Матвеева заявил: “Колхозы — это вторая барщина, над нами издеваются, как хотят, довели до нищеты. Всё, что колхозы зарабатывают, отдают государству. Но пусть помнит Советская власть, что крестьян свыше 80 миллионов и с этой силой придётся считаться, и придёт время, когда мужик возьмётся за ум”.

Среди колхозников в неоднократных разговорах восхвалял бывшего царя и прежнюю жизнь при царизме. И вместе с этим обвиняет руководителей ВКП(б) и Совправительства, которые взимают с крестьян большие налоги, отбирают продукцию за бесценок, дерут с колхозников по десять шкур, и колхозники теперь сами себе не хозяева» [А. 13].

Знакомство с приведенными документами наводит на грустные размышления о том, как мирный труженик-крестьянин был буквально разорён и ограблен Советской властью, а потому стал для неё крайне опасен, и его требовалось изолировать. А ведь согласно новой Конституции СССР такой бунтарь вполне мог быть выдвинут односельчанами кандидатом в депутаты Верховного Совета. Партократия не могла этого допустить. Поэтому органам НКВД оставалось лишь самоотверженно бороться с подобным хулителем колхозов.

Но в данном следственном деле отметим один частный вопрос, немаловажный для нашего дальнейшего повествования. Как мы узнали по прочтении первого из приведенных документов, два лужских начальника запросили в Ленинградском УНКВД санкцию на арест контрреволюционной группы. Можно догадаться, что зам. начальника управления старший майор гб Гарин, который настойчиво требовал ускоренного представления крамольных материалов, своё добро на задержание антисоветски настроенных колхозников незамедлительно дал. При этом прокуратура в соответствии с действовавшими тогда установками в следствие не вмешивалась и потому от себя никаких разрешений не оформляла. В результате 5 человек колхозников, обвинённых в контрреволюционных преступлениях, по постановлению особой тройки УНКВД ЛО «были заключены в исправительно-трудовой лагерь сроком на 10 лет каждый» [А. 10]. Соответственно, на 5 голосов уменьшилось число избирателей, способных на выборах проголосовать против местного бюрократа.