Вечерняя звезда - Екатерина Соловьёва

На мою голову набросили вуаль. Я – сама невинность. Рассказать ему, что уже – нет? Это его остановит? Сомневаюсь.

Пришёл дракон. Как ему идёт голубое с золотом! Я бы любовалась им и дальше, если бы…

– Прошу, остановись. Я не могу.

Вижу огонь в его взгляде. Не в смысле «страсть» или «жар сердца» и прочую мелодраматическую чушь, а настоящий огонь. Пламя, рвущееся наружу.

– Идём.

Я не хочу идти, но ноги не слушаются меня. Они слушаются его. При желании он способен заставить меня не дышать или прыгнуть со скалы. Но не заставит. Думаю, скоро он будет стараться мне это запретить.

Мы вышли на ступени дворца. Перед нами – ревущая толпа драконов и их женщин. И множество людей. Они рады своему королю. Счастливы его счастьем. Они держат на руках детей и показывают на нас: «Вот наш замечательный король и его красавица-невеста!» Я уже ничего не слышу. И ничего не вижу от слёз. Вэллард приподнимает вуаль, и мои губы обжигает поцелуй. Его змеиные глаза говорят, что он никогда меня не отпустит. Я почти умираю.

Потом был пир. Я сидела бледным изваянием и смотрела на чарующие танцы, которые танцевали драконы со своими женщинами под дивную музыку. Было что-то похожее на рондо из «Абделазар, или Месть мавра»[23], такое же торжественное и сдержанно волнующее.

– Этот старинный танец они дарят тебе, – шепнул Вэллард.

Может, Пёрселловский мавр на самом деле был драконом?

Между глазами танцоров словно кто-то встроил пружинки, тянувшие их друг к другу, преодолевая сложные фигуры танца. Струящиеся ткани, изысканные яства, свежие цветы. И это лишь помолвка. Какой же будет свадьба!..

Наверное, мысль, проскользнувшая, когда я впервые увидела змеиные зрачки Вэлларда, была правильной: они обещали мне ад. Особенный, персональный, не упоминавшийся ни в одном каноническом церковном труде: ад бесконечной любви и красоты.

* * *

Я перестала выходить из спальни. Не было сил видеть чужое счастье и чужое ожидание, что я сделаю счастливым их короля. Они любили меня, они в меня верили. Я не могла этого переносить. Целыми днями я лежала в постели. Аппетита не было в помине. Безмолвные служанки по-прежнему купали полубесчувственное тело, расчёсывали волосы и вплетали в них цветы местной камелии. Вэллард не приходил.

Как-то мне приснился кошмар: надо мной, словно отражение в зеркале, нос к носу, зависло чьё-то бледное лицо, чёрные волосы мягким шёлком легли мне на плечи и на грудь. А обладатель лица парил в воздухе, плавно покачиваясь. Кажется, Ямамура Садако[24], затосковав от унылой жизни в телефонной трубке, решила навестить меня в магическом мире.

Я захлебнулась криком.

Первым в спальню влетел король – по пояс голый и лохматый, не хуже черноволосого привидения. Прямо герой эротического триллера! Он отшвырнул Садако прочь. И я узнала в моём ночном кошмаре молодого дракона, которого не раз встречала в библиотеке, того, что падал с лестниц, засыпая над книгами. Даже сейчас страх не до конца вытеснил из голубых глаз любопытство.

Руки Вэлларда начали наполняться огнем. Я вскочила и обхватила его изо всех сил, моя сорочка вспыхнула, ладони и бёдра обожгло.

– Он не хотел ничего плохого! Не наказывай… – Больше я говорить не могла, меня накрыло невыносимой болью. Последнее, что я помнила, – то, как он провёл пальцами по моим векам.

Потом почти не было больно. Драконы умеют лечить ожоги, я бы сказала, они в этом – лучшие. Меня мазали душистыми снадобьями, непрестанно поили горьковатыми отварами трав и сладким цветочным чаем, заставляли есть.

– И ты ещё со мной споришь, – усмехнулся король, бесцеремонно усаживаясь на мою кровать. – Ты пожертвовала собой, чтобы спасти дракона. Ты – наша.

* * *

– Простите, госпожа! – у двери топталась Садако, боясь поднять взгляд. С прибранными волосами и в традиционной одежде вместо длинной ночной сорочки она окончательно превратилась в помешанного на науке племянника Вэлларда, прилетевшего в гости из страны своего отца. – Я напугал вас. Ваш свет… Я лишь мечтал исследовать его. Он прекрасен! – Глаза принца сияли, как голубые топазы. – Он описан у многих авторов, но увидеть самому… Простите…

Ну и ямочки у него на щеках!

* * *

Я быстро поправилась, но только телесно. Моя душа по-прежнему рвалась на части при мысли о чудовище. Однажды, не помню точно когда (я сбилась, считая дни), пришёл Элорд – печальный смуглый принц, который уговаривал отца отпустить меня.

– Вставай. Подышим вечерним воздухом.

В образе дракона, несмотря на тёмно-рыжие волосы, он был угольно-чёрным, с глазами цвета старой бронзы.

Он поднялся так высоко, что пейзаж превратился в карту, и долго парил на воздушных волнах. Сел на скалу, нависшую над морем.

– Ты похудела.

– Знаешь, нет аппетита.

– Как же ты пойдёшь спасать своё чудовище?

– А я пойду его спасать?

– Если не будешь есть, то точно никуда не пойдёшь.

Предательски потекли слёзы, я не люблю плакать при мужчинах. Он сел рядом, обнял.

– Ну, что ты, сестрёнка?

Я разрыдалась окончательно. Когда слёзы высохли, принеся облегчение, я попросила его:

– Расскажи свою историю.

– Ну… её звали Элми.

Он замолчал, а мне не понравилось слово «звали».

– В первый раз я встретил её, когда мне было девятнадцать, а ей – шестнадцать. Я пролетал над их замком и заметил девушку в голубом платье. Она беспечно читала книгу на краю крыши. Не испугалась моего драконьего облика и призналась, что прячется от отца: не хотела знакомиться с женихом, потому что он надутый засранец. У неё были медные, до колен, волосы и прозрачные серые глаза. И очень тонкие пальцы. Страшно было брать их, будто сейчас сломаешь. Она оказалась капризной невестой – это был третий отвергнутый жених. Первого она столкнула в пруд, а второго облила супом на торжественном обеде. Отец ещё мирился с её выходками, но его терпение было на исходе. Вернувшись домой, я бросился к королю, крича, что нашёл свою судьбу. Он отправил послов с дарами и предложением обсудить будущее детей. Её отец не отклонил его, но и не согласился. В их семье не выдают замуж до семнадцатилетия. Это был странный год, полный ожидания и надежд, но и тревоги. Из всех претендентов на руку Элми я был самым богатым.

Драконы не отказываются от приданого, но не обращают внимания на его отсутствие, а если семья девушки сомневается, могут ещё и заплатить выкуп. Её отец слыл жадным и корыстным, но Элми, к счастью, не унаследовала его характера – золото, драгоценности и почести были ей безразличны. Она любила книги и прочитала, кажется, всю их библиотеку, знала ответ на любой мой вопрос. Я думал, что никогда не заскучаю с ней: за три и за четыре сотни лет мы бы не обговорили того, что нас волновало. Ещё она любила небо, море и шум деревьев. Иногда я навещал её ночью, она выскальзывала в окно своей спальни, и мы летели в наше тайное место и купались в тёплой воде при свете звёзд, встречали рассвет в горах, бродили лесными тропами, собирая землянику. И она засыпала в мягкой траве, положив голову мне на колени.