Жизнь замечательных людей - Вячеслав Пьецух

Зрителей на спектакль собралось так мало, что если бы мейерхольдовцы не были прожженными профессионалами, они были бы насмерть оскорблены; человек двадцать сидело в партере, из которых едва ли не половина находилась в подпитии, да на балконе засела местная молодежь.

Ближе к концу первого акта что-то зашевелилась эта самая молодежь; то единственно храпел с присвистом какой-то прикорнувший колхозник, а то с балкона послышалось шуршание бумагой, громкий шепот, а затем и приглушенные голоса. Некоторое время актеры, занятые в первом акте, не обращали внимания на шумы, так как они привыкли к мелким безобразиям на выездных спектаклях, но когда послышались приглушенные голоса, стало невмоготу. Актер Савицкий, игравший роль Гамлета, довел свой монолог до слов:

– А посему и приветствуй это странное, как странника. На небе и на земле, Горацио, есть много такого, что даже не снилось нашей мудрости... – и вынужден был прерваться.

– Эй, там, на галерке! – закричал он. – Нельзя ли потише, тут вам все-таки не базар!

– А зачем вы неправильно играете! – был ответ. – Вы думаете, что если мы живем на селе, так для нас можно играть «Гамлета» абы как?!

Голос был молодой, зло-задорный, из тех, что у нас предвещают семейные драмы и мордобой. Савицкий несколько смешался, потом спросил:

– А почему вы решили, что мы играем «Гамлета» абы как? Подумаешь, какие шекспироведы!..

– Хотя мы и не шекспироведы, но всегда следим за действием с пьесой в руках, – это бы надо знать!

На памяти труппы это был первый случай, когда сам собой завязался диалог с залом, и все актеры были отчасти смущены, отчасти возмущены. Вася Сизов так разнервничался, что даже вытащил из-под холщового савана, в котором он играл тень отца Гамлета, сигарету и закурил.

– Ну, во-первых, мы играем сокращенный вариант, – несколько виновато сказал Савицкий. – Но вы сами посудите: мыслимое это дело сыграть три полновесных акта перед тружениками села?! У вас доярки с трех часов на ногах! У вас механизатор если после работы не выпьет, то он завтра не человек!

– Ну хорошо, – послышался тот же голос, – а почему вы перевираете текст? Ведь у вас что ни реплика, то форменное не то!

– Почему не то? – нервно поинтересовался Вася Сизов. – Все то!..

– Ну как же! Вот у вас Гамлет говорит Горацио какую-то ахинею, а у Шекспира черным по белому написано: «Есть много, друг Горацио, на свете, что и не снилось нашим мудрецам».

Савицкий спросил:

– А у вас чей перевод, Лозинского или Пастернака?

– Пастернака.

– Ну вот! А у нас перевод Каншина, образца 1906 года!

– А чего вам сдался этот архиерейский перевод?

– Потому что наследникам платить нечем. Шекспиру и Каншину, как известно, платить не надо.

– Все равно это возмутительно, что вы используете этот варварский перевод! Хлеб наш жуете, а на село несете культуру второго сорта!

– Хлеб мы, положим, жуем канадский, поскольку вам, как видно, не до того. Вы тут Шекспиром занимаетесь, на сельское хозяйство у вас времени не хватает...

Ну и так далее, в том же роде. Длилась эта перепалка около получаса и закончилась полным разрывом с залом. «Гамлета» мейерхольдовцы, впрочем, доиграли, но с тех пор в «Трудовик», что называется, ни ногой.

В те достопамятные времена, когда нашим людям не полагалось более или менее экзотических путешествий и факт существования, положим, Канарского архипелага принимался скорей на веру, экипаж читинского авиаотряда как-то выполнял рейс Магадан—Уфа. Разбежались, взлетели, заняли эшелон, уже пассажиры оживились в предвкушении завтрака на борту, что по той поре представляло собой целое приключение, как вдруг один гражданин, совсем даже не видный, похожий на соседа по этажу, поднялся со своего кресла, кашлянул и сказал:

– Всем оставаться на своих местах! При малейшей попытке сопротивления – ваших нет!

И с этими словами он вытащил из кармана ручную гранату артикула Ф-1.

Пассажирам стало ясно, что это угон и воздушное судно неизбежно меняет курс, но поскольку народ в самолете собрался тертый, главным образом вахтовики, то ничего похожего на панику не возникло и даже один вахтовик спросил:

– Это, – куда летим?

Угонщик в ответ:

– Летим, товарищи, в Пакистан. Первая причина, что больше нигде не принимают, а в Пакистане, говорят, принимают, потому что это исламское государство враждебно настроено против нас.

– А чего? – сказал кто-то из пассажиров. – Пакистан тоже давай сюда!

– А то нет! – согласился другой. – Ведь это та же самая заграница, продажная любовь там, упадочная музыка, показное изобилие товаров повседневного спроса и прочие удовольствия типа базар-вокзал!

– Причем сколько потом будет впечатлений, воспоминаний, разговоров разных, ведь это шутка сказать, – съездили в Пакистан! И за измену Родине нам скорее всего не впаяют срок!

По рядам прокатился веселый ропот, поскольку всем показалось весьма заманчивым безнаказанно побывать за границей, да еще за те же деньги, в обход формальностей и невзирая на социальный состав семьи. На радостях никто даже не пожалел, что в сложившихся форс-мажорных обстоятельствах вряд ли удастся позавтракать на борту.

– Только одно обидно, – сказал кто-то из пассажиров, – ни одна зараза нам не поверит, что мы съездили за границу, скажут типа: кончай травить!..

– Есть такое мнение, что поверят, если, конечно, предъявить в качестве вещественного доказательства какой-нибудь сувенир.

– Это, – сувенир купить нужно, только, спрашивается, на что?!

– Интересно, у пакистанцев наши рубли в ходу?

– Это вряд ли; чувствует мое сердце, придется на валюту менять рубли.

– А если не сменяют?!

– Это мой-то славный колымский рубль?! Пускай только попробуют не сменять!

За этими разговорами про угонщика подзабыли, как-то оттерли человека на задний план. У того даже появилось в лице что-то похожее то ли на разочарование, то ли на обиду, и только когда его пригласили для переговоров в кабину экипажа, к нему вернулось сравнительно жесткое выражение, и он ушел, с опаской неся гранату перед собой.

Кто-то из пассажиров сказал:

– Вообще Пакистан – это, конечно, не лучший вариант, потому что там живут мусульмане, и у них лютует сухой закон.

– Подумаешь, напугал! Да у меня с собой два чемодана водки!

– Это, – а если срок дадут за нарушение законности?..

– Не впервой.

Вахтовики еще предавались мечтам и соображениям, когда появился командир воздушного корабля и приятным голосом сообщил: