Витязи в шкурах - Анатолий Дроздов

Вновь поскакали вдоль русских рядов сотские, и колючее каре медленно стронулось с места, перетекая от реки к дальнему лесу. Половцы неотступно двигались следом, засыпая отступающих стрелами. Русские лучники не оставались в долгу. Оставляемое врагами пространство было густо засеяно телами убитых и раненых. Половецких трупов оставалось больше – всаднику на скаку щитом укрыться труднее… Время от времени какая-нибудь малая орда с воем и улюлюканьем неслась на каре, но, встреченная острыми иглами копий, почти сразу же отскакивала.

– Видал когда-нибудь, как лиса на ежа охотится? – спросил Улеб Вольгу, сплевывая. – Еж свернется клубком – она отскочит, еж станет убегать – она следом. Гонит так, пока лужа на пути не случится. В воде еж обязательно раскроется, чтобы плыть, тут она его – и за брюхо!.. Так и они. В Поле полки Игоря к соленому озеру прижимали, нас – к болоту. Там будут ждать, пока раскроемся…

Солнце над лугом стояло высоко, когда русское войско остановилось у болота. Под напором половцев передние ряды накатились на задние – все теперь стояли единой плотной массой, в которой стрелы степняков все чаще находили цель. Микула, под которым давно убили коня, подбежал к Вольге.

– У лучников осталось по пять стрел, а то и менее, – сказал хрипло.

– Пусть оставят по две! – велел Улеб. – И берегут их на последний случай!

Микула убежал, и Улеб повернулся к Вольге.

– Вот и нас так в Поле побили. Стрелы кончились, люди изнемогли… Поганые передовую орду поставят – по русским стрелять, остальные ждут в тени или стрелы по полю собирают. Где нам собрать?! – он поднял шит, в котором торчало с полдесятка оперенных черенов. – Отсюда их, не поломав, не вытащишь, а луг за ними. Ну, если Тудор запозднится! Как ты сказал? "Мертвые сразу не имут"?..

Жаркое июльское солнце тем временем распалилось вовсю, нагревая железные доспехи так, что руку обжигало. В русских рядах вои стояли мокрые, все чаще кто-то падал, сомлев от жары. Поначалу упавшим помогали, обтирая лица и шеи водой из баклаг, но и вода скоро кончилась. Передние ряды уже не стояли прямо – колыхались. Половцы, видя это, ослабили натиск, словно ждали, когда русские сдадутся сами. Стреляли лениво – то ли стрелы берегли, то ли будущий полон.

Улеб давно слез с коня и сидел на земле, прячась в тени животного. Но все равно лицо его было мокрым, все чаще он зло смахивал со лба влагу – от пота щипало глаза. Вольга молча топтался рядом. Вдруг Улеб решительно встал.

– Больше не выстоим! Кричи, Вольга, чтоб достали последние стрелы! Ударим и пойдем к лесу. Хоть кто-то спасется…

Сотские, получив приказ, прокричали команду, и в этот миг орда степняков перед русским войском заколебалась, то ли крик, то ли вопль пронесся над лугом. И то был вопль ужаса.

– Тудор! – посветлел лицом Улеб. – Наконец-то! Старый лис – ждал до последнего! Пойдет потеха… Разворачивай строй – чтоб ни одна курва в степь не ушла! Будет им здесь речка Каяла!

Стремительный и нежданный удар свежих полков Тудора, мгновенно прижал половецкую орду к ощетинившемуся остриями копий войску Улеба. Потрепанные, но еще боеспособные конные хоругви Олега перекрыли степнякам дорогу к броду – вся орда оказалась в мешке. Судьба, которую половцы готовили русскому войску, совершила мгновенный поворот. Русская земля, куда они пришли за добычей, теперь несла захватчикам одно – уничтожение. И вершители этой судьбы, русские вои и дружинники, молча и деловито кололи, рубили, сбивали с коней стрелами охваченных ужасом врагов. И в этом молчании при страшной работе было нечто такое, что парализовало половцев, лишало их воли к сопротивлению.

Вой рожков и крики начальников не смогли привести орду в чувство. Хан с крашенным конским хвостом на гребне шлема в ярости метался среди своего гибнущего войска, пока его не заметил Тудор. Молча указал рукой своим гридням. Закованные в броню русские всадники как масло разрезали строй ханских нукеров и окружили зятя Кзы. Тот, ощерившись, бросился на врагов с саблей. И первый же гридень, мимо которого скакал хан, извернувшись, переломил ему хребет палицей. Увидев смерть предводителя, половцы стали бросать оружие…

Войско Улеба только подпирало орду сзади: у пехоты осталось слишком мало сил, чтобы нападать яростно, да и половцы помнили, что за строем русских – болото, а путь к жизни и свободе лежит через полки Тудора. И все-таки одна обезумевшая сотня бросилась на пехоту. Не ожидавшие этого русские поначалу замешкались, а потом по приказу Улеба расступились. Конная сотня на полном скаку влетела в болото и завязла. Степняки, скакавшие последними, успели остановить коней и тихо сдаться подбежавшей пехоте. Но большинство залетело в трясину, и теперь половцы барахтались в коричневой жиже, погружаясь в нее все глубже и глубже. Некоторые уже захлебывались, другие голосили, что-то отчаянно выкрикивая по-кипчакски. Без толмача было понятно: гибнут и зовут на помощь.

Молодой вой, стоявший у края болота, не выдержал и протянул ближнему к нему половцу копье. Микула перехватил его руку:

– Жарко им! Пусть напьются! Вдоволь…

– Наши также топли в соленом озере, – хмуро сказал Улеб, подойдя, – а они смотрели и смеялись.

– Коней жалко, – вздохнул Микула, забираясь на подведенного к нему половецкого жеребца. – Скотина не виновата.

Улеб повернулся и пошел прочь. Но отошел недалеко. Вылетевшая из зарослей короткая арбалетная стрела, пробив броню, глубоко вошла ему между лопаток. Князь упал на колени, мгновение постоял так и повалился набок. Микула с копьем наперевес тут же кинулся к зарослям.

– Улеб! Дружище!

Вольга тер ладонями бледнеющие на глазах щеки друга, а тот непонимающе смотрел на него широко открытыми глаза. Затем вздохнул и выплюнул на русую бороду алый сгусток. Попытался что-то сказать, но не смог – зашелся в кашле. И сразу затих, глядя в небо неподвижным взором.

– Улебушка! Милый!..

Голова князя безжизненно моталась из стороны в стороны, а Вольга отчаянно тряс его за плечи. Вои молча обступили их, наконец, кто-то догадался оторвать воеводу от тела. Вольга стоял, поникнув, слезы одна за другой проделывали длинные дорожки на его покрытом пылью лице.

Позади послышались крики. Вольга оглянулся. Микула ехал к ним, ведя на аркане кого-то связанного. Слезы застилали Вольге глаза, но он сделал усилие и присмотрелся. Узнал. Это был Лисий Хвост.

– В кустах схоронился – думал, что не замечу! – сказал Микула, пихая пленника в спину. Тот покачнулся и упал на колени. – Одного я сходу заколол, с самострелом был, не успел тетиву вдругорядь натянуть. А этот притаился. Меня увидел, хотел меч достать, но я его древком. Потрох поганый!

Микула соскочил с жеребца и сорвал с пленника шлем вместе с бармицей. Отступил удивленно:

– Наш?..

– Что за вече?

Все невольно оглянулись. Впереди подъехавшей незаметно кучки всадников сидели на конях Тудор, Олег и молодой Святополк.

Вольга шагнул вперед.