Вспоминалки - Владимир Рыскулов

был и один хомячок из породы сирийских по имени Васька. Жил он в большой банке, из которой круглыми днями пытался убежать, но при этом спокойно спал на груди у жены или в кармане её халата.

В двухкомнатной квартире, где живёт мой взрослый племянник со своими родителями, он устроил настоящий зоопарк — собака, кошка сфинкс с пятью котятами, сова сипуха, канадская белка, сухопутная черепаха и две водяные, богомол, скорпион, шиншилла, индоутка, крысики, одна рыбка-петушок, геккон, кролик, мадагаскарские тараканы, канадская молочная змея длиной 1,1 метра (она — не ядовитая, поэтому свободно ползает по квартире), свинорылая змея, маленький волнистый попугайчик и несколько корелл, гигантская улитка, ящерица агама, сверчки (они разбегаются по квартире и трещат), лысая морская свинка, гусь и игуана длиной полтора метра (живет уже 15 лет). С двумя последними мой племянник гуляет на улице, в своём районе. Гусь любит приставать к женщинам, что создаёт удобный повод для знакомства. Однако иногда он действует так напористо, что заставляет их бежать наутёк или вскакивать на скамейку и кричать «караул».

О зарубежной фантастике

Раньше радио у нас работало круглосуточно. По нему передавали новости, сводки погоды, классическую музыку и прекрасные радиопостановки. Среди них выделялась драматическая версия романа-антиутопии «451 градус по Фаренгейту» Рэя Брэдбери. Дальше меня не могли не заинтересовать его «Марсианские хроники» и рассказы. За ним последовали фантастические произведения Курта Воннегута, Артура Кларка, Айзека Азимова, Роберта Шекли, Клиффорда Саймака, Хола Клемента и Джека Финнея. Из британских авторов мне нравился Кристофер Прист (роман «Опрокинутый мир» и связанная с творчеством Герберта Уэллса, полная невероятных приключений и страшных опасностей «Машина пространства").

Особое место всегда занимал «Солярис» Станислава Лема, благодаря шедевру Андрея Тарковского и менее известному двухсерийному телеспектаклю, опередившему его на четыре года. В нём Криса Кельвина сыграл Василий Лановой, а Снаута — Владимир Этуш. Я учился тогда в 4-ом классе, и эта постановка вообще показалась мне страшноватой.

Конечно же, параллельно читались фантастические произведения Жюля Верна, Артура Конан Дойля, Джека Лондона («Алая чума», «Железная пята», "Межзвездный скиталец") и Герберта Уэллса.

И здесь нельзя обойти вниманием произведения латиноамериканских писателей, которые относят к так наз. магическому (или фантастическому) реализму: лауреатов Нобелевской премии по литературе Мигеля Анхеля Астуриаса (1967), Габриэля Гарсиа Маркеса (1982) и Марио Варгаса Льосы (2010), а также Хуана Рульфо, Карлоса Фуэнтеса, Хулио Кортасара, Хорхе Луиса Борхеса, Адольфо Биой Касареса, Мигеля Отеро Сильвы, Эрнесто Сабато, Жоржи Амаду, Алехо Карпентьера, Хуана Карлоса Онетти и других. Произведения малой формы этих авторов и собственно фантастов соседствовали у нас в одних и тех же сборниках.

Хулио Кортасар начинал с великолепных рассказов и повестей, затем структура и содержание его произведений настолько усложнились, что они стали трудными для восприятия («вплоть до распада формы», как выразился о них кто-то из литературных критиков). Габриэль Гарсиа Маркес, достигнув вершины в своём романе «Сто лет одиночества», который, по моему мнению, стал одним из лучших в ХХ веке, до конца жизни оставался как писатель на очень высоком уровне. Я не так давно прочитал все его поздние романы и сборники рассказов. Написаны они так же прекрасно, как и его более ранние произведения.

Что касается фэнтези, то этот жанр меня совершенно не заинтересовал, я о нём мало что знаю, и поэтому не могу судить верно.

О стриптизе и ночных клубах

Как-то мы с моим первым гражданским начальником увидели у входа в центральный кинотеатр Дамаска — «Аш-Шам» большую, красочную афишу. В ней говорилось, что на новогодние праздники в нём состоится показ аргентинского стриптиза.

— Ты, как хочешь, а мне нельзя: я — партийный, — сказал мой шеф с некоторым сожалением.

Это был ещё не закат перестройки, когда наши коммунисты, работавшие в Сирии, начали массово отказываться платить весьма обременительные партийные взносы (три процента от очень высокой, по меркам Советского Союза, заработной платы), поэтому его можно было понять. Что касается меня, то я уже давно вышел из комсомольского возраста (кстати, ранее, во время службы в сирийской армии, из моего весьма внушительного денежного довольствия на взносы удерживали один процент) и не особо боялся какого-либо наказания.

Как правило, в сирийских кинотеатрах на билетах не были обозначены места, сидеть разрешалось, где хочешь, и заходить во время сеанса тоже (тебя сопровождал человек с фонарём вплоть до свободного кресла). Для семейных пар кое-где были отдельные ложи. Иностранный фильм чередовался с египетским (сирийские режиссёры обычно снимали сериалы, больше похожие на телеспектакли), и так продолжалось весь день. Часто я заходил посередине египетского фильма, потом смотрел иностранный и оставался на арабский, чтобы увидеть его начало. В кинотеатре «Аш-Шам» продавались билеты с наклейками — латинские буквы обозначали ряд, а цифры — номер места. Войдя в зал, я обнаружил, что там сидит много женщин с детьми. Если в обычных кинотеатрах, в интимных сценах молодые ребята начинали свистеть и улюлюкать, то здесь все вели себя прилично, как в театре. На сцену вышли одновременно десять ослепительно красивых латиноамериканок топлес, на высоких каблуках, затем они выступали парами и по одной, но больше ничего с себя не снимали. В перерывах между их номерами выходили фокусники, жонглёры и эквилибристы. Через год туда же приехал стриптиз из Великобритании и Таиланда, и я сходил на него с преподавательницей русского языка с нашего контракта, которая тоже работала в Дамаске.

С тем же шефом мы дважды были в ночных клубах Алеппо. Оба раза нас туда сопровождали сирийцы. На сцене выступали девушки, исполняя танец живота. Сидевшие рядом молодые ребята, заработавшие деньги в Объединённых Арабских Эмиратах, временами засовывали крупные купюры за их разноцветные сверкающие пояса. За отдельную плату они могли пойти за занавеску и поцеловаться с этими девушками (это случилось как раз, когда мы там были). При первом посещении нами ночного клуба одна из них, сидя за столиком, развернулась и начала пристально смотреть на нас. Бывший с нами сирийский офицер-переводчик подошёл к ней и, наклонившись, заговорил. Эта симпатичная, слегка полненькая девушка-ливанка работала здесь по контракту. Всякие связи с клиентами запрещались, она могла договориться с ними о свидании только в городе. Здесь она подсаживалась за стол по просьбе кого-нибудь из посетителей, и тогда ему приходилось за всё платить в десятки раз дороже, чем остальным. Спустя какое-то время мы вышли на улицу и начали искать гостиницу. В ближайшей из них мы столкнулись в коридоре с той девушкой из ночного клуба и