Вспоминалки - Владимир Рыскулов

фраз на разных языках, включая арабский, были в курсе графика прибытия новых туристических групп и вели себя раскованно, но более и менее благопристойно. Раз в гостинице «Прибалтийская», рядом с главным рестораном, в котором мы с группой встречали Новый год, я в полутьме разглядел их сразу два десятка. Они сидели вдоль стен, справа и слева от входа. В то время (конец 70-х — начало 80-х гг.) их услуги оценивались в 100 баксов или 300 рублей (в более позднем фильме «Интердевочка» доллар меняли уже 1 к 4).

Туристы мои веселились вовсю, поэтому я невольно попадал с ними в ночные бары и рестораны, в том числе валютные, которые не входили в официальную программу тура (в Москве, например, в гостинице «Салют» показывали танец живота, а в ресторане «Баку» была наиболее близкая к арабской еда; в сочинской гостинице «Жемчужина» представление напоминало полустриптиз). Впрочем, и я не оставался у них в долгу, частенько помогая им выпутываться из почти безвыходных ситуаций. У некоторых гидов-переводчиков туристы даже умирали, а у меня только раз у одного пожилого мужчины был сердечный приступ в гостинице (надо учесть, конечно, что в «Интуристе» я проработал чуть больше двух лет, из которых почти год проучился на курсах в Институте повышения квалификации). Среди арабов попадались ярые антисоветчики, но они не находили поддержки у других туристов. Некоторые из них, не раз побывавшие в СССР, прилетали и тут же куда-то исчезали, возвращаясь только в день обратного рейса. У них была своя, индивидуальная программа тура.

«Книжный стяжатель»

Когда в начале 1970 г. (я учился в 5-ом классе) мы переехали из маленькой каморки в квартире с соседями в новую двухкомнатную, в букинистическом отделе книжного магазина, расположенного через дорогу, можно было купить не только нашу классику, но и сочинения Голсуорси, Уэллса, Келлермана, Гюго, Золя и других известных зарубежных писателей. Затем всё куда-то исчезло. Началась макулатурная кампания, которая взвинтила и так высокие на чёрном рынке цены на книги выше разумных пределов. По ним и пришлось нам их покупать по возвращении из Сирии. Начали мы сразу с собраний сочинений Конан Дойля и Беляева. За ними последовали в разные годы ещё тридцать пять: Бальзака, Мериме, Гюго, Мопассана, Стендаля, Жюля Верна, Агаты Кристи, Уэллса, Шекспира, Вальтера Скотта, Стивенсона, Грэма Грина, Купера, Эдгара По, Драйзера, Джека Лондона, Хейли, Уоллеса, Фейхтвангера, Ремарка, Цвейга, Кафки, Гессе, Гамсуна, Хмелевской, Достоевского, Александра Грина, Куприна, Каверина, Бажова, Симонова, Пикуля, Солженицына, Горького и Алексея Толстого (последние два достались мне от покойной старшей сестры бабушки).

Отдельные книги, в том числе шахматные, мы покупали в Сирии (их продавали библиотекарши) и в специализированных магазинах для русских в Дамаске и Алеппо. Туда они поступали по линии так наз. «Межкниги» (Всесоюзного внешнеторгового объединения «Международная книга»). В них продавалось всё, включая очередные тома подписных изданий. Невероятное количество книг создавало проблемы с неизбежным перевесом при авиаперелётах. Какие-то книги мы вывозили сами, что-то я отправлял жене с нашими русистами (один из них доставил целую коробку, зато прожил со своей семьёй несколько дней в нашей квартире). За два месяца до окончания моей работы в Сирии жена с детьми уехала, взяв 50 кг дополнительного веса, который был положен мне при отъезде в окончательный расчёт (здесь я воспользовался хорошим отношением ко мне заместителя Торгпреда по экономическим вопросам, потому что, узнав о таком нарушении всех инструкций, главбух выразил крайнее неудовольствие). При этом у меня скопилось ещё много книг. Часть их я подарил или оставил в квартире. Наиболее ценные я принёс в коробке библиотекарше, которая иногда ещё подрабатывала в отделе кадров, сидя неподалёку от меня. И она за один вечер распродала их почти все. Ещё у меня осталось много книг на арабском языке о разведке, которые я читал вслух жене, переводя прямо с листа. Я пошёл в магазин, где их покупал, и сказал продавцу.

— У меня большой перевес. Я их все прочитал. Можно их вернуть со скидкой?

Продавец взял у меня из рук книги, пересчитал их общую стоимость (цены были написаны на мягких обложках карандашом его же рукой) и заплатил мне ровно половину.

— Если у Вас перевес, сходите на почту и отправьте книги несопровождаемым грузом. Это недорого, — сказал он мне на прощание.

Но я не последовал его совету. Переводчик, который отвечал за авиаперелёты работников Торгпредства, обычно оформлял весь их багаж вместе и, благодаря суммированию веса каждого, могло что-то оставаться. Моя тяжеленая коробка, доверху набитая книгами, проскочила последней.

Что касается шахматных книг, то собирать я их начал, ещё когда учился в институте. Часть из них я приобретал в магазине «Спортивная книга» на Сретенке, выменивал на художественные или покупал с рук. В 90-е гг. я нашёл оптового продавца, который дружил когда-то с известным мастером и шахматным литератором Яковом Рохлиным, и многие книги из его личной библиотеки перекочевали к нему. Кое-что продавалось в книжном киоске Центрального Шахматного Клуба на Гоголевском бульваре. Параллельно я пользовался услугами магазина “ChessOK” и «Российского Шахматного Дома». В первом я покупал новые книги, во втором — старые. Сейчас я всё приобретаю через интернет-магазины «Лабиринт» и «Читай-город», но не в таких огромных количествах, как раньше, а раз в месяц, после получения пенсии, и всего одну шахматную книгу. Только в день рождения, благодаря подаркам дочерей, я могу позволить себе разговеться. Таким образом, за последние 45 лет мне удалось собрать около двух тысяч шахматных книг (не считая журналов, в том числе столетней давности). Больше всего я ценю югославские Шахматные Информаторы (имеются №№ 1-122, за 1966–2014 гг.) и пятитомную «Энциклопедию шахматных дебютов», нидерландские ежегодники New In Chess, сборники партий довоенных чемпионатов СССР (есть все, за исключением Десятого) и ряд старых книг, которые ещё не переизданы. Из новых я до сих пор покупаю всё, что выходит, кроме детских и шахматной композиции, которой никогда особо не интересовался (есть совсем немного по этюдам).

Что касается других книг, то их даже зрительно в несколько раз больше (благо мы сейчас живём с женой одни в трёхкомнатной квартире, и места для них хватает). Помимо художественной литературы (собраний сочинений и отдельных томов), это книги по истории, в том числе Великой Отечественной войны, произведения почти всех знаменитых философов мира, многотомные энциклопедии, словари и справочники по всем отраслям знаний, не считая научно-популярной и чисто развлекательной литературы.

В одной турфирме я в обеденный перерыв посещал все книжные магазины в округе, не пропускал я и