Один день в декабре - Джози Силвер

— Теперь ты моя жена, — шепчет он, касаясь пальцами моей щеки.

— А ты мой муж, — шепчу я в ответ и целую его ладонь.

Сердце мое так переполнено радостью, что вот-вот взорвется. Да, отныне мы с Оскаром муж и жена, и в этом заключается простая и великая правда.

Фотограф суетится, выстраивая кадр, в который должны войти члены обеих семей. Мамаша Оскара, судя по всему, решила взять на себя обязанности арт-директора. Мама уже успела украдкой шепнуть мне, что боится придушить Люсиль еще до конца свадебного приема. Мы обе прыснули со смеху, состроили надменные гримасы, изображая ее королевское величество, и тут же как ни в чем не бывало принялись позировать перед камерой.

Во время завтрака происходит забавная накладка. Крессида принимает моего брата за официанта и выражает претензию на то, что шампанское недостаточно холодное. Дэрил поправляет дело, опустив в ее бокал несколько кубиков льда, которые взял из ближайшего кувшина с водой. Увидев это, она начинает грозить, что потребует его увольнения. Тогда Дэрил с огромным удовольствием сообщает, что он всего лишь брат невесты и не имеет чести быть официантом на этом блистательном приеме. Причем говорит с преувеличенным акцентом жителя центральных графств. Кстати, на свадьбу Дэрил приехал не только с женой, но и с моим чудным племянником Томасом, который появился на свет совсем недавно. Ангелоподобный малыш вызывает у гостей такой восторг, что едва не оттесняет меня из центра внимания. Брат уже спросил меня, согласна ли я стать крестной Тома. В ответ я чуть не расплакалась от умиления. Господи, как я люблю свою семью! Пусть по численности мои родственники значительно уступают родственникам Оскара, по части адекватности и вменяемости они превосходят их многократно.

— Леди и джентльмены, настало время произносить речи!

Господи боже, у меня совершенно вылетело из головы, что Сара собиралась произнести речь. Причем именно ее выступление было намечено первым. Отсутствие Сары внесет сумбур в программу, столь тщательно разработанную королевой Люсиль. Если бы я заблаговременно сообщила Люсиль о том, что Сара выступать не будет, это немного поправило бы ситуацию. Но я этого не сделала. И вот красномордый ведущий просит всех гостей поприветствовать аплодисментами подружку невесты. Гости послушно хлопают в ладоши, однако без особого энтузиазма. Все чувствуют, возникла какая-то заминка, но пока не понимают, в чем ее причина. Господи, похоже, работники этого зала не отличаются особой сообразительностью или никак между собой не общаются! Ведь их же попросили убрать с главного стола карточку с именем Сары. Казалось бы, всякому должно быть ясно, ее здесь нет. Но ведущий с упорством, достойным лучшего применения, выкрикивает ее имя и обводит зал выжидающим взглядом. Оскар, бедняга, растерянно озирается по сторонам, словно считает себя обязанным решить эту проблему, но не представляет, как именно это сделать. Его мамаша бросает на меня взгляд, красноречиво вопрошающий: «Что происходит?» Как видно, спасать положение придется мне. Я окидываю взглядом море лиц и встаю, совершенно не представляя, какие слова сорвутся сейчас с моих губ. Я уже и так измучилась, объясняя причины отсутствия Сары тем, кто интересовался. И что, я теперь должна бесстыдно лгать всем этим людям? Но разве у меня есть другой выход? Не могу же я сказать: знаете, у нас с Сарой вышла небольшая размолвка. Она выяснила, что я несколько лет подряд была влюблена в ее бойфренда, и это так ее расстроило, что она теперь видеть меня не может. Чувствую, что сердце мое колотится где-то в горле, а щеки заливает румянец. Тут до меня доносится скрип отодвигаемого стула. Кто-то встает и прокашливается.

Джек.

По залу проносится легкий удивленный гул. Подобного поворота событий никто не ожидал.

— Сара не смогла сегодня присутствовать здесь, и Лори попросила меня сказать несколько слов. — Джек смотрит на меня, в глазах его светится вопрос. — Мне повезло близко знать Лори и Сару в течение нескольких лет. И я прекрасно представляю, что сказала бы Сара, будь она здесь.

Ну, это он, положим, ошибается. О том, что сказала бы Сара, он не имеет даже отдаленного понятия. Тем не менее я одобрительно киваю и опускаюсь на стул. То, что Джек сыграет на моей свадьбе более значительную роль, чем предполагалось, меня не особенно удивляет. Так или иначе, он принимал участие во всех важных событиях моей жизни.

— Знаете, мы с Сарой были вместе довольно долго — до недавнего времени, если быть точным, — продолжает Джек. — Впрочем, это, конечно, к делу не относится. Э-э… Простите… — Он бросает взгляд на девушку, которая сидит рядом с ним, и кое-кто начинает хихикать. — М-да… Тем не менее меня, так сказать, можно назвать третьим колесом в тачке Лори и Сары, — изрекает Джек. — В переносном смысле, конечно. Мы были очень близки, но… надеюсь, вы ничего такого не подумали… Я хотел сказать, мы были настоящими друзьями… и сейчас ими остаемся.

Джек умолкает. Хихиканье перерастает в смех.

— Простите… — бормочет он и растерянно смотрит на меня, но через мгновение к нему возвращается кураж. — Хорошо, — произносит Джек и потирает ладони; до меня доходит, что он страшно нервничает. — Что сказала бы Сара о Лори, будь она здесь? Разумеется, прежде всего она сказала бы, что Лори — отличная подруга. Знаете, когда ты поступаешь в университет и тебе предлагают поселиться с кем-нибудь в одной квартире, это все равно что лотерея. Сара часто повторяла, что эта лотерея принесла ей крупный выигрыш. Соседка по квартире стала ее подругой на всю жизнь. Лори, вы с Сарой дополняете друг друга так же прекрасно, как джин и тоник. Сара очень тебя любит.

Раздаются жидкие хлопки, моя мама опускает глаза. Я начинаю щипать себя за ладонь. Ущипнула, отпустила, Ущипнула, отпустила. Господи боже, только бы не расплакаться! Если я сейчас зальюсь слезами, это будет настоящей катастрофой. Сегодня мне так не хватает Сары, так отчаянно не хватает! Мы тщательно возводили здание моей свадьбы, но отсутствие Сары пробило в его стене огромную зияющую дыру. Боюсь, такую же дыру оно пробило в здании всей моей жизни.

Джек шумно переводит дух. В зале воцаряется такая тишина, что воздух едва не звенит.

— Как вы поняли, мое выступление — это, так сказать, экспромт. Но знай я заранее, что мне предстоит произнести речь, все равно находился бы в огромном затруднении. Ежу ясно, Лори Джеймс уникальна. Но в чем состоит ее уникальность, очень трудно выразить словами.

— Лори Огилви-Блэк, — поправляет кто-то, наверное Джерри.

Джек смеется и проводит рукой по волосам. Не сомневаюсь, все женщины, сидящие за столами, в этот момент испускают приглушенный вздох.

— Простите. Конечно же Лори Огилви-Блэк.

Оскар берет меня за руку и гордо улыбается, хотя в устах Джека мое новое имя звучит особенно нелепо.

— Мы с Лори дружим уже несколько лет, — ораторствует Джек. — На моих глазах она превратилась из умненькой симпатичной девчонки, которая как-то раз заставила меня смотреть «Сумерки»… — Джек широким жестом простирает ко мне руки, — в неотразимую женщину, которую вы видите перед собой. Ты расцвела пышным цветом, Лори, но главные твои качества остаются неизменными — твоя доброта и расположенность к людям. Рядом с тобой каждый человек ощущает себя самой важной персоной в мире. — Джек встряхивает головой. — Не будет преувеличением сказать, Лори, что однажды ты спасла мне жизнь. Когда мне было совсем хреново, ты не стала от меня отворачиваться, хотя у тебя имелись веские причины для этого. Но ты проявила доброту и снисходительность. Заставила меня вспомнить, что я человек, а не половая тряпка. Я не удосужился поблагодарить тебя прежде, так что делаю это сейчас. Спасибо, Лори. Ты идешь по жизни легко и при этом оставляешь глубокий след в жизни других людей. — Джек умолкает и отпивает от своего бокала. Впечатление такое, словно он забыл, что мы здесь не одни, и спохватился лишь сейчас. — В общем, Лори, спасибо, что ты есть. Ты замечательная. Сейчас, когда мы живем в разных городах и даже в разных странах, я ужасно по тебе скучаю. И я счастлив сознавать, что отныне ты находишься в надежных руках Оскара. — Джек поднимает свой бокал. — За тебя, Лори и, конечно, за тебя, Оскар! — Он делает паузу и добавляет: — Повезло тебе, паршивцу!