Наша песня - Дэни Аткинс

– Что-что? Ты ревнуешь к зубной щетке Шарлотты? – Голос Макса исходил сарказмом.

– Нет. Не совсем. Вовсе нет… ну просто потому, что в ванной ее щетка.

– Так ты хочешь, чтобы она не чистила зубы?

– Не смеши меня, – сказала я в телефонную трубку, понимая, что мой старый друг наверняка запомнит все эти мои тупые высказывания и в свое время мне их вывалит.

– Потому что это уж точно отобьет у Дэвида всякий интерес к ней. – Макс был в своем репертуаре. – Никому не понравится девушка с запахом изо рта. Наверное, тебе следует выбросить ее зубную щетку, мыло и бритву. Вонючая, волосатая и рот, как помойка. Этим ты ее добьешь.

– Помощи от тебя вообще никакой, Макс, – упрямо сказала я.

– Э-э, а может, это потому, что ты несешь всякую чушь, дорогая моя?

– А я, к твоему сведению, никогда и не говорила, что Дэвид интересуется ею – в этом смысле. Уж не знаю, с чего ты это взял.

– По-моему, от тебя и твоих грязных мыслей о ее одноразовом бритвенном станке, – хохотнул Макс.

Помимо воли я рассмеялась, а затем вздохнула.

– Просто она… она… она везде.

– Ну, мне очень прискорбно тебе это говорить, дорогая, но она все-таки там живет.

– Это я знаю.

– По-моему, ты говорила, что один из живущих там ребят прямо-таки запал на нее?

Я разочарованно хмыкнула.

– Ну да, только она на него никогда не посмотрит.

– А Дэвид не посмотрит на нее. Он ведь по тебе с ума сходит, или забыла?

– Знаю. Просто мы последнее время цапаемся по всяким глупым поводам.

– Элли, вы с Дэвидом все время цапаетесь. Это у тебя характер такой.

Макс был прав. У нас с Дэвидом постоянно происходили словесные стычки, и неважно, заканчивались ли они чьей-то победой, поражением или вничью, разрешалось все взаимными объятиями или, еще лучше, под одеялом. Иногда мне казалось, что мы оба были зачинщиками этих перепалок, поскольку примирение того стоило. Но в последние несколько месяцев я заметила, что наши разногласия стали носить более острый характер. Я признавала, что, возможно, большая часть вины лежит на мне. Оставалось менее чем два семестра до выпускных экзаменов, и я нагрузила себя сверх всякой меры. К тому же я куда с большей ответственностью стала относиться к своим обязанностям в музыкальном обществе, что оставляло нам с Дэвидом еще меньше возможности побыть вдвоем, чем раньше. И за последнее время я просто дико устала.

– И имей в виду, – продолжала я, – что старая добрая «Шарлотка» всегда останется подружкой «на подхвате», которой можно поплакаться, когда меня нет рядом.

– Ну, если честно, Элли, ты едва ли можешь запретить ему иметь друга противоположного пола. В конце концов, у тебя есть я.

– Ты – совсем другое дело, Макс, – ответила я.

– Вот сейчас ты нанесла мне смертельную рану. Просто потому, что я выступаю за другую команду…

– Не поэтому, – прервала я его, втайне довольная тем, что мы настолько сблизились, что даже обсуждали свидания, на которые он ходил. – Разница в том, что у нас с тобой есть целая история. Мы знаем друг друга сто лет. Шарлотта же знает Дэвида ровно пять минут. Как они могут претендовать на какую-то связь? Они практически незнакомы.

Но мне пришлось признать, что для незнакомых людей они слишком хорошо ладили. Она явно была ему ближе, чем любой другой из живущих в доме. И Дэвид это отрицал – слишком рьяно, как мне казалось, – всякий раз, когда я заводила об этом речь.

– Шарлотта – просто соседка. Она ладит со всеми в доме, – возражал Дэвид.

Субботним утром мы лежали в его кровати, и в кои-то веки в доме не было никого, кроме нас.

– Дело в том, что она, кажется, особенно хорошо ладит с тобой.

Дэвид тогда отвернулся от меня, чтобы поставить кружку с чаем на прикроватный столик.

– Ты говоришь глупости. У Шарлотты не очень-то много друзей, так что вполне логично, что она общается с нами гораздо больше, чем с остальными. На занятиях мы с ней тоже не очень часто пересекаемся, так что фактически видимся только дома.

Я благоразумно придержала язык и не стала больше распространяться на эту тему, чувствуя, что можно легко перейти черту и опять поссориться. Но даже когда я упала в его объятия и он устроил мое обнаженное тело поверх своего, я не могла отделаться от какого-то назойливого беспокойства, колючкой впившегося в мое подсознание.

Элли

Из прошлого меня вырвал резкий телефонный звонок. Вытащив трубку из кармана и увидев на дисплее слово «Дом», я поднесла ее к уху, волнуясь за Джейка, а потому послав к черту все больничные запреты.

– Алло?

Мне ответил добродушный голос соседки, сказавший именно то, что я хотела услышать.

– У нас тут все прекрасно, Элли. Не надо паниковать.

Как ей это удалось? Откуда она могла знать, что меня настолько охватило ожидание грядущей катастрофы, что каждая мелочь казалась ее предвестником?

– Джейк хотел поговорить с тобой перед сном. – Она понизила голос до шепота. – Он тут немного раскапризничался, и, по-моему, не помешает, если он сможет сказать тебе «спокойной ночи».

– Конечно. Можешь передать ему трубку, Элис?

– Да-да. Он тут рядом. Как ты там, Элли? Есть какие-нибудь перемены?

Я закрыла глаза и ясно увидела Джо в больничной палате.

– Пока нет. Но я не теряю надежды, – ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал увереннее, чем я себя чувствовала.

– Ну, разумеется, дорогая. Только это нам всем и остается. Даю трубку Джейки.

– Привет, здоровяк, как жизнь? Так поздно, а ты еще не спишь.

– Привет, мам, как там папа? Он с тобой? Можно мне с ним поговорить?

От звука его детского голоса я чуть не сломалась. Любовь, что привязывала его к нам, обвилась вокруг моей шеи, словно цепь, не давая вырваться словам, когда я попыталась ему ответить. Я громко сглотнула. Джейку было семь лет, но он отличался сообразительностью. Если он услышит, что я плачу, он поймет, насколько все серьезно.

– Папа сейчас в палате, сынок. Он еще спит.

– Но ему еще рано спать, – возразил Джейк и понизил голос, чтобы поделиться со мной тайной: – По-моему, Элис и Стэн не знают, когда мне надо спать, мам, потому что они разрешили мне лечь гораздо позже, чем ты.

Я улыбнулась, надеясь, что эта улыбка прозвучит в моем голосе вместо безмолвных слез, которые текли у меня по щекам, когда говорила с самым любимым существом в моей жизни, владевшим почти всем моим сердцем.

– Ну, это только на сегодня, так что ничего страшного. Но вот теперь тебе действительно пора в кроватку.