Союз Сталина. Политэкономия истории - Василий Васильевич Галин

стали устремлять завистливые взоры на тот берег Рейна. Они приняли Гитлера точно так же, как приняли его германские крупные промышленные круги: как крестоносца и спасителя Европы от большевизма»[1102].

Французский министр иностранных дел Ж. Бонне в 1938 г. подписал франко-германский пакт о ненападении успокаивал «германская политика отныне ориентируется на борьбу против большевизма. Германия проявляет свою волю к экспансии на Восток»[1103]. И эти взгляды и надежды разделяли многие представители национальных элит Запада. «Трудно избавиться от ощущения, — отмечал в 1939 г. глава департамента Форин офиса Л. Коллье, — что настоящий мотив поведения (британского) кабинета… указать Германии путь экспансии на восток, за счет России…»[1104]. В этих целях британский кабинет вел активные переговоры с Берлином[1105]. Подобных настроений придерживался и американский посол в Лондоне Дж. Кеннеди, который был сторонником соглашения с Гитлерам и предлагал дать ему «возможность осуществить свои цели на Востоке»[1106].

«В те довоенные годы, — подтверждал зам. госсекретаря С. Уэллес, — представители крупных финансовых и торговых кругов в западных демократических странах, включая США, были твердо уверены, что война между Советским Союзом и гитлеровской Германией будет только благоприятна для их собственных интересов»[1107]. Для них, отмечал А. Симон, «Гитлер являлся оплотом против большевизма»[1108]. А гитлеровская агрессия против Советского Союза — ничем иным, как вторым изданием Интервенции. «У союзников не было сил подавить революцию, но они, — поясняет Карлей, — никогда с нею не смирились, злоба и страх сохранялись и через много лет после того, как большевики победили»[1109].

Гитлера не надо было уговаривать, он сам пришел к власти на волне борьбы с коммунистами, и война против Советской России являлась органической частью этой борьбы: «так называемый антикоминтерновский германо-японский пакт в действительности, как бы он ни выражался формально, — указывал в палате общин Черчилль в 1936 г., — может быть только военным союзом против России…, горящие взоры Японии и Германии прежде всего обращены на Россию»[1110].

Возможность повторения интервенции замаячила в 1939 г. во время финской войны, когда, по сообщениям советских дипломатов из США, Франции и Англии, правящие круги этих стран, по словам А. Громыко, объединила «звериная ненависть» к СССР и одно общее стремление: «трансформировать конфликт в Европе в крестовый поход против большевиков», «двинутся плечом к плечу с Гитлером на Восток»[1111]. Лондон и Париж уже разработали совместные планы, которые должны были привести к «тотальному краху всего военного потенциала СССР»[1112].

Союз Сталина

Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут.

И. Сталин, 1931 г.[1113]

Пролог

Мы связаны нашим прошлым, которое держит нас в своих тисках и толкает вперед к новым усилиям.

Д. Ллойд Джордж[1114]

Счет за войну

Нельзя забывать, что мы находились в состоянии войны, для которой, как известно, нужны три вещи: деньги, деньги и еще раз деньги.

Ген. С. Добровольский[1115]

Первая мировая война, была самой дорогой войной за всю предшествующую историю, и уже к 1916 г. она, как отмечал американский посол в Лондоне У. Пэйдж, привела к «потере большей части накопленного капитала Европы…»[1116].

«Несомненно, после войны вопросы экономические приобретут в русской жизни доминирующее значение, — отмечал в декабре 1916 г. С. Прокопович, — Война разорит наше народное хозяйство, а государственное хозяйство приведет в состояние, граничащее с банкротством. Поэтому экономическая проблема после войны станет самой неотложной. Перед нею померкнут все остальные задачи нашей национальной жизни»[1117]. Даже самая блестящая победа в этой войне, приходил к выводу С. Прокопович, с экономической точки зрения, будет Пирровой победой[1118].

Финансирование войны в любом случае осуществляется за счет расходования «реального национального капитала», и во всех случаях, предупреждал в 1917 г. профессор финансов З. Каценеленбаум, он «будет непроизводительно израсходован… «Будущим поколениям» Росси будет труднее жить потому, что нынешнее поколение умудрилось уничтожить значительную часть накопленного веками реального богатства…, «будущее поколения» будут вынуждены нести бремя прошлой войны»[1119].

Оценка потерь Капитала связана с той трудностью, что, несмотря на их ключевое значение, единой и общепризнанной методики их расчета не существует. Оценки потери национального дохода (НД) или валового внутреннего продукта (ВВП) в результате войны не дают здесь сколь-либо значимых результатов, поскольку НД и ВВП являются работой — т. е. производной от использования Капитала. Когда Капитал используется производительно, происходит его накопление, а когда непроизводительно, как например, во время войны, то работа совершается за счет его потребления. В результате НД и ВВП, во время войны, могут даже расти — за счет исчерпания национального Капитала.

Мерилом могло бы выступить Национальное богатство, однако его оценки носят крайне противоречивый характер. Например, согласно расчётам одного из наиболее известных специалистов по финансовым итогам Перовой мировой американского экономиста Х. Фиска, стоимость войны составила огромную величину, по отношению Национальному богатству (Таб. 5). При этом он указывал, что «относительная стоимость войны для ведущих комбатантов» (при оценке в ценах 1913 г.) тяжелее всего легла на британский народ и в наименьшей на русских[1120].

Таб. 5. H. Fisk, стоимость войны/к Национальному богатству в 1913 г.,%[1121]

И тут же Фиск указывает, что размеры Национального богатства, за время войны, у ведущих комбатантов не изменились, единственной страной, из союзников по Антанте, у которой произошло снижение Национального богатства, оказалась Россия, на которую, по Фиску, относительная стоимость войны легла в наименьшей мере. Прямо противоположные оценки приводил в 1923 г. представитель Военной академии РКК И. Троицкий, согласно им Россия за время войны потеряла почти 2/3 своего Национального богатства. (Таб. 6)

Различия в методиках определения потерь Национального богатства во время войны связаны и с тем, что они по-разному учитывают ту — основную часть военных расходов, которая покрывается за счет займов, т. е. за счет будущего вновь создаваемого Национального богатства. «Война не оплачивается в военное время, — пояснял эту особенность один из отцов основателей США Б. Франклин, — счет приходит позже».

Таб. 6. Национальное богатство в 1919 г. по отношению к уровню 1914 г., в ценах 1913 г., в %[1122]

Во время войны этот счет накапливается в виде «будущих налоговых обязательств» (future tax liability)[1123] или