Никто, кроме вас. Рассказы, которые могут спасти жизнь - Андрей Звонков

– А куда ты ездил?

Саша провел ладонью по усам, пальцем коснувшись губ. И этим же пальцем провел Тане по губам. Она поняла. Вопрос закрыт.

– Я все дни готовился к выпускным экзаменам с подготовительного отделения и никуда не ездил, – сказал Саша. – И еще. Я в резерве. В запасе. С сентября я обычный курсант ВМА имени Кирова. А пока я в отпуске, после окончания контракта моей военной службы. Денег у нас хватает. Насчет квартиры в Питере я уже договорился. Доживаем тут до конца июля, собираем чемоданы и переезжаем.

Таня кивнула. «Да прилепится жена к мужу…»

– У тебя по срокам выходит сентябрь? Я правильно посчитал?

– Да, сентябрь, вторая половина.

– Значит, в августе будешь уже в декрете.

Так, обсуждая дела семейные, они доехали до дома. Саша был одет в гражданскую одежду, в чем и уезжал в январе.

Выйдя из лифта, они наткнулись на растрепанную соседку, женщину лет сорока. Она была в пальто, сапогах, но вся какая-то расстегнутая и встревоженная. Она звонила в дверь их квартиры и, увидев соседей выходящими из лифта, метнулась навстречу.

– Помогите!

Саша бросил сумку у двери.

– Что случилось?

Женщина не знала, что сказать, она вдруг взвыла и потащила Сашу за собой. Он понял, что лучше один раз увидеть. Татьяна семенила сзади, потом решила все-таки занести сумку в дом и вернуться к соседке.

Саша вошел в квартиру. В нос ударил резкий сивушный запах. В коридоре от кухни к прихожей лежал один мужчина, на полу в кухне другой, за столом сидел, навалившись грудью на столешницу, третий.

Саша принялся осматривать каждого по очереди. Сперва пощупал пульс и заглянул в зрачки тому, что лежал в коридоре, переворачивать на спину не стал, уловил дыхание и пульс – живой! Второй, что на полу в кухне, – тоже, тот, что на стол навалился, тоже дышал. Под столом лежала алюминиевая двадцатилитровая канистра, горловина открыта. Саша вытащил ее, понюхал – спиртовый дух и сивуха. Самогон? Или что? Он закрыл канистру и прикинул оставшийся объем. Не больше литра-двух. Выходит, эти три джентльмена выпили на троих девятнадцать литров самогона? Это если канистра была полная. Если нет – значит, меньше.

– Кто они вам? – спросил Саша.

Соседка очнулась, вздрогнула и ответила:

– Этот – муж, тот, что под столом, – брат, он вчера приехал, а вот этого, – она показала на тело в коридоре, – я не знаю.

Вошла Татьяна.

– Принеси тонометр, фонендоскоп, фонарик и где-то у меня в аптечке был пульсоксиметр, помнишь где?

– Сейчас все будет.

Татьяна исчезла и вернулась через две минуты, принеся требуемое.

Саша забрал фонарь и пульсоксиметр.

– Меряй пока давление всем. Я проверю на рефлексы.

Он выяснил, что у всех троих реакция на свет очень слабая. Если это метанол – это уже три трупа. Но говорить не стал.

– Вы эту канистру видели? Откуда она?

– Брат из деревни привез, – сказала соседка. – Самогон, говорит.

– Молимся, чтоб это была правда, – сказал Саша. – Зрачки на свет почти не реагируют. Таня, что с давлением?

Татьяна доложила:

– В коридоре сто на пятьдесят, на кухне на полу девяносто на сорок, за столом сто десять на шестьдесят. Пульс у всех около сотни.

– Да, я видел по пульсоксиметру.

Он повернулся к соседке, которая разделась и ждала распоряжений. Она, к счастью, не истерила. Но, по-видимому, еще не понимала тяжести ситуации.

– Канистра была полная?

– Я не знаю, но брат нес ее тяжело.

– Значит, больше половины было. Будем исходить, что две трети. То есть литров двенадцать. Так? Остался литр. Значит, десять-одиннадцать они выпили. Дайте блюдце!

Соседка поставила на стол блюдце, а Саша плеснул в него из канистры. Макнул палец, потер, лизнул… Увидел спички на столе и поджег, жидкость в блюдце пыхнула бледно-синим пламенем и сгорела, оставив несколько капель на донышке.

Это почти спирт. Сивухи мало, но есть. Так, выходит, они на троих выдули около десяти литров спирта-денатурата около семидесяти процентов крепости.

– Таня, звони в «Скорую». Скажи, мол, трое пострадавших – отравление суррогатом алкоголя.

– А мы их мыть не будем? – спросила она.

– Попробуем, – ответил Саша и обратился к соседке. – Помогите отнести в ванную вот этого бухарика. Кладем животом на край, лицом свешиваем в ванну.

Он засучил рукав на правой руке, пустил воду из крана и, обмочив ладонь в холодной воде, засунул ее глубоко в горло мужчины. Тот не отреагировал. Никаких рвотных позывов.

– А вот хрен нам, – сказал Саша, – это уже кома-три[131]. Рефлексов нет. Нужен зонд желудочный, Таня! – крикнул он из ванной. – Скажи, что нужны три бригады, у всех кома-три! Сколько же они выпили? Впрочем… – Он опять подумал, что, если в этой бурде из канистры был изначально хотя бы литр метанола – шансов спасти этих энтузиастов-дегустаторов нет.

Смертельная доза этилового спирта – 500 грамм. Это если брать 96 %-ный.

– Таня, что у нас есть из аналептиков?

– То, что ты собирал, – ответила Татьяна, – кордиамина пачка и кофеина.

– Фигня. Нашатырь есть?

– Да.

– Неси. Набери в шприц двадцатку – кубик.

– Колоть хочешь?

– Я не идиот, Тань. Разведем и попробуем ввести в желудок этот раствор. И дай им подышать нашатырем. Нужно попытаться растормошить их.

Он принялся поливать голову мужчины, все еще висящего животом на ванне, холодной водой.

– Если есть шанс их разбудить, надо его использовать. Попробую впустить в желудок немного нашатыря и вызову рвоту, если смогу.

Он стащил дядьку на пол, привалив его к ванне. Татьяна сунула ему шприц с нашатырем. Саша дополнил его водой до двадцати кубиков и снова, воткнув руку в рот по самое запястье, выдавил раствор, пригибая голову вперед. Татьяна знала, что так открывается пищевод, а дыхательное горло закрывается. Мужчина захрипел, Саша снова его вздернул за подмышки и, перевернув, свесил лицом в ванну, снова попытался вызвать рвоту. На этот раз что-то в желудке дернулось, и отравленный выдал струю вонючей жижи из желудка. По ванной разнесся резкий запах желудочного содержимого и спирта.