Лучший экипаж Солнечной - Олег Дивов

— Да ну? — спросил Рашен, хитро прищурившись.

— Я уважаю ваше мнение, сэр. Но по-моему, прежде чем спасать наши шеи от петли ценой собственной жизни, вы могли бы спросить и нас, — заявил Педро.

— Вот именно! — поддакнул «фон Рей», который очень не хотел принимать у себя на борту штаб контр-адмирала Задницы. — Все по красножопым стреляли, все и ответим. Не так, что ли, мужики?

— Так! — нестройным хором поддержали его мужики.

Рашен коротко глянул на Эссекса. Тот гордо выпятил грудь.

— Знай наших! — усмехнулся он.

В зале поднялся многоголосый шум, сопровождающийся вскакиванием с мест и бурной жестикуляцией.

— Все пойдем к Рабиновичу! — выкрикнул «Роканнон». — И пускай только рыпнется!

— Вы что, юноша, уже стрелять научились? — ехидно поинтересовался Рашен. — Облом системы у него, а туда же, как большой. Ну-ка, тихо все! Сели! А ну сели по местам! Я кому сказал?!

Офицеры слегка поутихли, но смотрели по-прежнему воинственно и явно не собирались бросать адмирала в беде. Рашен перегнулся через стол и заглянул в монитор.

— Не готово еще, — сказал ему Эссекс.

— И какой урод выдумал эту дальнюю связь! — в сердцах воскликнул Рашен. — Одно расстройство каждый раз…

— Русский ее выдумал, — подал голос Боровский. — Забыл фамилию. Что-то типа Айвенофф. Или Айвен…

— Что-то типа Эйзенштейн, — процедил Рашен. — Или типа Боровский. Чего ты там стоишь, народ пугаешь? Иди сюда!

— Мне отсюда лучше видно, — сказал Боровский. — Я слежу, чтобы никто под шумок нашу самогонку не упер.

Конференц-зал огласился дружным хохотом. Рашен улыбнулся. Боровский как всегда идеально подгадал с репризой. Никто лучше него не умел подавать дурацкие реплики в излишне патетический момент. Вот и сейчас Боровский одной фразой сбил царившее в зале напряжение.

— Группа, стой! Внимание! — скомандовал Рашен. — У связистов пока не готова картинка. Мы получили донесение от коммандера Файна. Держитесь за кресла, господа офицеры. Файн нашел чужих. И они проявили агрессию.

Офицеры, как громом пораженные, уставились на Рашена. Несколько мгновений в зале никто не шевелился, а затем со своего места опять встал Педро. На этот раз очень медленно.

— Господин адмирал, сэр, — произнес он удрученно. — Простите мою дурацкую вспышку эмоций. Я вел себя недостойно. Приношу извинения, сэр.

— Спасибо, коммандер, — сказал Рашен. — Никаких проблем. Я отнюдь не в обиде. Надеюсь, вы понимаете, зачем я держал вас в неведении?

— Да, сэр. Теперь — да. Вы хотели проверить…

— Конечно. Вы уж простите мне этот небольшой эксперимент. Все мы люди, друг мой, у всех есть нервы. Сколько мы за эти сутки потеряли человек, Фил?

— Десять, — вздохнул Эссекс.

— Понимаете, — сказал Рашен, — мне нужно было убедиться, что группа F перенесла этот стресс и по-прежнему готова работать как единый организм. Я получил ответ, и я горжусь своими офицерами. Садитесь, Педро. Спасибо. Итак, господа, как только мы посмотрим, что там нашел Файн, я отошлю картинку на бакен полицейской эскадры. Ну, теперь никому не кажется, что Рабинович меня арестует?

— Да что ж он, самоубийца… — буркнул «фон Рей».

— А реактор ты все равно починишь, — сообщил ему Боровский.

— Подлатаем как-нибудь, — согласился тот.

— Еще вопросы? — спросил Рашен. — Нет? Хорошо. Господа, вы получите отчет Файна на свои терминалы немедленно по окончании декодировки. Я рассчитываю в связи с этой новостью выступить примерно через два часа по внутригрупповой трансляции с обращением к личному составу. А сейчас прошу меня извинить, время… Эссекс!

— Господа офицеры!

— Вольно! Всем спасибо. Ровной тяги вам, друзья мои. И до встречи.

— Адмиралу Рашену — ура! — заорал кто-то.

Рашен смутился и под троекратный оглушительный рев почти бегом выскочил из конференц-зала. Уставом флота такие выражения чувств не были предусмотрены, да и не случалось раньше в группе F ничего подобного.

— Мозер! — крикнул Боровский, когда эхо отгуляло по стенам. — Где ты там? Хватай канистру, побежали!

— Я вот только не понимаю, — задал в пространство вопрос «Роканнон». — Зачем «Гордон»-то сдавать?

— Тормоз, — сказал ему Педро. — Это жест доброй воли. Без «Гордона» мы для Земли не так опасны. Будет равновесие сил.

— Ни хрена себе равновесие…

— Пока у нас Рашен, — заявил «фон Рей», — перевес все равно на нашей стороне. Мозер! Зараза! Куда понес?!.. Ну налей ты хоть стакан!

* * *

Когда интерком Вернера, тоненько пискнув, включился на прием, Эндрю уже третий час ползал по разгруженной зоне, тестируя работу системы управления огнем. Зачем он это делал, Эндрю сам не знал, но так было спокойнее. Думать он все равно больше не мог. А вернуться сейчас в рабочую зону, где обитали дорогие ему люди, которых он собирался обречь на позорную сдачу корабля, было выше его сил. Уж лучше бы он твердо знал, что намеревается делать. Но Эндрю так и не смог ни на что решиться. С тяжестью на сердце и саднящей болью в висках он совершенно механически обследовал внутренности центрального ствола, ползая, как муха, среди хитросплетения кабелей. Все-таки это было лучше, чем висеть на стене и переживать. Он уже здорово превысил норму пребывания в невесомости, но это его не беспокоило, скорее даже наоборот. Спасительный повод наглотаться транквилизаторов и провалиться в тупой беспробудный сон.

— Внимание! — раздалось в наушнике. — Через одну минуту с обращением к личному составу выступит командир группы. Всем свободным от вахты просьба включить мониторы. Повторяю…

Эндрю затолкал в нагрудник тестерные зонды и огляделся. Ближайший терминал инструментального контроля был в нескольких десятках метров от него, на противоположной стене. Дисплей терминала не годился для приема бортового видео, но местные техники решили эту проблему задолго до появления Вернера на «Тушканчике». Вместо убогого серого экранчика на терминале контроля стоял здоровенный библиотечный монитор, совсем еще новый. Флагман вообще оказался кораблем, хорошо приспособленным для жизни. В тех местах, куда редко заглядывал командный состав, здесь разве что танцулек не устраивали. Ну и еще никому не пришло в голову заниматься сексом в разгруженной зоне. И то, наверное, лишь потому, что атмосфера на боевом судне не располагала к эротическим забавам. А такой большой любви, как у Эндрю с Ивой, между астронавтами обычно не возникало.

Эндрю отстегнул страховку и, мягко оттолкнувшись, пересек трубу центрального ствола по диаметру. Зацепил карабин за специальный релинг и поплыл вдоль стены к терминалу. Поменял местами пару штекеров, вышел в бортовую сеть, подключился к видео и заглянул в чуть прищуренные серые глаза адмирала.