Мой единственный рыцарь - Джулия Лейтем

Маргарет помогла Анне расшнуровать испорченное платье и надеть другое, серое, невзрачное. Филипп же тем временем наблюдал за коридором. Когда Анна уже была готова выйти, Маргарет схватила ее за руку:

– Миледи, я не пойду с вами.

– Маргарет, ты не можешь здесь остаться.

– Но если я исчезну, то Стивен поймет, что вы бежали и что я вам помогла. Я ускользну, когда это будет безопасно.

Анна крепко сжала руку служанки.

– Мы вернемся за тобой, обещаю.

– Уходите, миледи. – Маргарет сунула в ее руки объемистый сверток. – Здесь плащи для вас обоих. Отправляйтесь со слугами, которые уезжают в Уэр за покупками. И пусть Бог пошлет вам удачу!

Сердце Филиппа перестало колотиться только тогда, когда они добрались до леса около Брамфилд-Холла, где он спрятал лошадей. И лишь теперь, когда Анна оказалась в безопасности, он вздохнул с облегчением.

К счастью, теперь ей уже ничего не грозило, поскольку Лига не обратится к ней больше с какой-либо просьбой. Но как он сообщит ей об этом?

– Мы направимся в Уэр и найдем какую-нибудь гостиницу, – сказал Филипп, подтягивая подпруги. – Ты останешься там, а я вернусь так быстро, как только смогу. – Ты не оставишь меня, Филипп Клиффорд.

Он со вздохом посмотрел на нее:

– Ты сказала, что эти люди знают, где находится леди Розамонд. Только в Лиге было про это известно, и, следовательно, заговорщик есть и у них. – Заговорщик в Лиге? – прошептала Анна в ужасе.

– Да, – кивнул Филипп. – И он является человеком Лиги довольно давно, поскольку заговорщики знали правду о леди Розамонд еще несколько недель назад. Брамфилд с кем-то из изменников поддерживает постоянную связь, и мы должны найти леди Розамонд раньше, чем это сделают они.

– Но для этого нам придется искать ее во всем Лондоне.

– Дэвид дал мне способ с ним связаться.

– А где остальные рыцари Лиги? Я была удивлена, когда ты появился в Брамфилд-Холле один.

Филипп медлил с ответом. Как Анна воспримет сообщение о том, что ее освобождение они посчитали второстепенной задачей?

– Они отправились в Лондон, чтобы защитить леди Розамонд. – Он положил руку на плечо девушки. – Они хотели, чтобы я отправится с ними, но я отказался.

Глаза Анны округлились.

– Ты… порвал с Лигой?

– Они считали, что ты в безопасности. И сказали, что должны в первую очередь помочь леди Розамонд и королю. А я не мог тебя бросить.

Анна улыбнулась и прошептала:

– Спасибо. Обещаю: когда мы снова увидим Уолтера, я поговорю с ним о тебе.

– Анна, есть кое-что, что тебе надо знать.

Ее улыбка погасла.

– Кого-то убили?

– Нет, я хочу сообщить тебе, что мне сказал Уолтер.

Слишком много людей видели тебя в качестве леди Розамонд, так что Лига не может принять тебя в свои ряды.

Какое-то время Анна смотрела на него в замешательстве, потом ее щеки вспыхнули.

– Это потому, что я не рассказала им про кавалера Маргарет? Это было ужасной ошибкой, но…

– Нет, не думай, что дело в одной ошибке! Они считают, что ты все делала правильно, но…

– Не говори мне больше о моей глупости, Филипп. У нас нет времени.

Он посмотрел ей в глаза, потом сказал:

– Наверное, тебе сейчас лучше одной отправиться в Уэр и ждать моего появления.

– Так ты тоже думаешь, что я не способна помочь?

Он замер на секунду, затем спросил:

– Как ты можешь меня в этом обвинять?

Она на мгновение закрыла глаза.

– Ты прав. Прости. Но я все равно решила, Филипп, что буду рядом с тобой.

Он довольно долго молчал, потом наконец проговорил:

– Что ж, хорошо. Можешь поехать со мной, но ты должна пообещать, что будешь беспрекословно повиноваться мне.

– Обещаю.

Они въехали в Лондон через массивные ворота в старинной каменной стене. Анна прежде никогда не разъезжала верхом по городу и теперь поняла, почему этого делать не стоит. Улицы были так переполнены, что людям иногда приходилось прижиматься к стенам, чтобы позволить всадникам проехать. А Филипп частенько наклонялся, когда вывески лавочек находились слишком низко над дорогой. У многих каменных домов имелись деревянные надстройки, которые нависали над улицей, а вонь от открытых канализационных стоков то и дело заставляла морщиться.

Анна держалась так, словно с ней ничего не случилось, однако она не переставала думать о своем будущем, которое теперь уже не могла связывать с Лигой. Она напомнила себе, что у нее более счастливая судьба, чем у большинства женщин: ее дорогая подруга Элизабет всегда возьмет ее обратно в качестве служанки, так что ей никогда не придется голодать.

Но у нее никогда не будет собственного дома, поскольку плату, которую она получит от Лиги, вряд ли можно счесть достойным приданым.

В сердце вкралось отчаяние, но Анна постаралась его изгнать. Она привыкла принимать жизнь такой, какая она есть. Скорее всего она вернется к Элизабет и поможет ей воспитывать детей, стараясь не уступать чувству зависти. И она как-нибудь справится с душевной пустотой. Сейчас надо думать о леди Розамонд, которая все еще находится в опасности.

Лондонский мост имел огромные каменные ворота на каждой стороне и в середине. Минуя первые ворота, Анна отвела взгляд от посаженных на пики голов изменников. Вдоль всего моста стояли дома в три-четыре этажа, и когда Анна проезжала мимо них, то чувствовала себя так, словно продолжает ехать по улице, а не пересекает мост. Для того, чтобы найти лавку галантерейных товаров, им не пришлось ехать долго. В дневное время ставни на окнах были открыты, так что прохожие могли видеть товары в витрине.

Филипп заплатил мальчику за то, чтобы тот присмотрел за лошадьми, после чего они вошли. Анна изобразила восторг при виде шляп, заполнявших несколько маленьких полок. Совсем недавно она играла ту же роль по просьбе Уолтера, чтобы привлечь к себе внимание посетителей лавки. Что, если изменнику из Лиги известно о лавке галантерейных товаров? Появляться здесь было опасно, но другой возможности связаться с Уолтером у них не было.

Тут из комнат в глубине вышел какой-то человек, возможно, хозяин лавки. Он улыбнулся им и сказал:

– Добрый день, сэр. Чем могу служить?

Филипп протянул ему монету Лиги и еще одну положил в качестве платы на прилавок.

– Я хотел бы оставить сообщение.

Какое-то мгновение хозяин молча смотрел на монеты, затем пристально взглянул на Филиппа.