Мой единственный рыцарь - Джулия Лейтем

– Очень хорошо, сэр.

«Пока-что все идет нормально», – подумала Анна и выдохнула с облегчением.

– У вас есть листок пергамента и перо? – спросил Филипп.

Хозяин протянул им кусок пергамента, перо и чернильницу. Пока Филипп писал, Анна не произнесла ни звука, слушая скрип пера и голоса прохожих на улице. Город был так велик, что даже если бы они знали, где находится леди Розамонд, все равно пришлось бы затратить немало времени, чтобы добраться до нее. Анна могла только молить Бога, чтобы они не опоздали. Бог не должен допустить, чтобы с леди Розамонд случилось то же, что и с леди Стаплхилл.

Наконец Филипп свернул пергамент и обвязал его полоской кожи. К удивлению Анны, хозяин достал горшочек с нагретым сургучом и жестом попросил Филиппа поставить печать на кожу.

– Благодарю, – сказал Филипп, забирая монету Лига.

После этого он взял Анну за руку, и они вышли на улицу. Взяв поводья лошадей из рук мальчика, Филипп помог своей спутнице забраться в седло.

– Ты сообщил им, куда мы направляемся? – спросила Анна. Тряхнув поводьями, она направила лошадь той же дорогой, которой они прибыли.

– В гостиницу, неподалеку от доков около Тауэра. Я останавливался там раньше. Чаще всего там бывают моряки.

Когда они ехали вдоль Темзы, Анна видела огромные лебедки, поднимавшие грузы с кораблей. Когда же они прибыли в гостиницу, Филипп попросил комнату на северной стороне, подальше от реки.

Комната оказалась совсем маленькой; кроме кровати, в ней имелись лишь небольшой столик и два стула. Они поспешно съели свой ужин, глядя, как темнеет за окном. Время от времени Анна посматривала на Филиппа, наконец спросила:

– Как ты, думаешь, сколько времени пройдет до того, как мы получим какую-нибудь весть?

Выставив поднос в коридор, Филипп тщательно закрыл дверь и посмотрел на девушку. Тотчас же между ними словно возникло какое-то напряжение, а воздух стал казаться таким густым, что им трудно было дышать.

Филипп не подошел ближе, и его голос был хриплым, когда он заговорил.

– Думаю, что не раньше утра, – ответил он. – Люди не отваживаются оставаться на улице поздно ночью.

– Ох… – Анна вдруг вспомнила о часах страсти, которые они провели в одной постели. Но она тотчас же заставила себя не думать об этом. Но положение, в котором они оказались, было слишком опасным, чтобы отвлекаться на что-либо постороннее. – Как ты себя чувствуешь? Хотя Стивен сказал мне, что ты не умрешь, я боялась, что он лжет и что он послал кого-то убить тебя.

– Он так и сделал.

Анна молча кивнула; она прекрасно поняла, что произошло с человеком, которого отправили убить Филиппа. Внезапно в дверь постучали, и оба вздрогнули.

– Лига не могла отозваться так быстро, – прошептала Анна.

Филипп повернулся к двери и громко спросил:

– Кто там?

– Слуга, сэр. С вашей бочкой для умывания.

Анна пристально посмотрела на Филиппа.

Тот направился к двери и, распахнув ее, улыбнулся: несколько мальчиков-слуг внесли бочку, и еще несколько человек несли ведра с теплой водой. Прошло всего несколько минут, и мальчики удалились.

Анна погрузила пальцы в воду и вздохнула:

– Ах, как любезно с твоей стороны, Филипп. Надеюсь, это не из-за того, что тебе не нравится мой запах.

Он улыбнулся:

– Я подумал, что после испытаний в темнице ты захочешь роскошной жизни.

Анна тоже улыбнулась:

– Да, конечно. Ты можешь… меня расшнуровать?

Она увидела, как потемнели его глаза, и тут же повернулась к нему спиной. Как только платье разошлось надвое, Анна с помощью Филиппа стащила его с себя. Ослабив завязки на сорочке, она сняла и ее. И тотчас же услышала тяжелое дыхание Филиппа.

Собравшись с духом, Анна повернулась к нему лицом и, подняв руки, принялась вынимать заколки из волос. Вскоре локоны заструились по ее плечам и спине.

Филипп по-прежнему молчал, а Анна, положив, полотняную ткань и мыло в пределах досягаемости, забралась в бочку. Погрузившись в теплую воду, она с облегчением вздохнула.

Филипп же, усевшись на табуретку, не отводил от нее глаз, словно она была актрисой из труппы исполнителей, и Анна не стала возражать, поскольку чувствовала себя красавицей под его восторженным взглядом.

– А теперь, если ты леди Розамонд, – произнес он неожиданно, – то ты из привычки к роскоши выразишь желание иметь бочку побольше, где было бы больше воды.

– Мне подойдет и это.

Намочив ткань, Анна начала ее намыливать. А Филипп продолжал любоваться ею, и ей казалось, что взгляд его доставляет ей почти такое же удовольствие, как если бы он ласкал ее. Намылившись, Анна специально дернула ногой, чтобы брызги полетели в Филиппа, а он только лукаво улыбнулся.

Когда она начала мыть живот, то не стала торопиться и сделала все очень тщательно. Потом намочила волосы и принялась намыливать руки.

Тут Филипп вдруг поднялся на ноги и, намылив ладони, принялся мыть ей голову.

Анна закрыла глаза и отдалась во власть удовольствию.

– Ах, просто замечательно, – прошептала она.

– Рад быть полезным, – ответил он с улыбкой.

А его движения казались такими нежными, такими осторожными, словно он ласкал ее. И теперь Анна уже не сомневалась: она любила этого мужчину.

– А теперь время выпрямиться, – произнес он хриплым голосом.

Ей это было трудно, настолько отяжелели ее конечности. Когда же она поднялась, Филипп вылил ведро теплой воды ей на голову, чтобы смыть мыло. А когда Анна протянула руку за полотняной тканью, он отвел ее руки и сам взял ткань, после чего накинул ей на плечи и осторожно похлопал по ней ладонью. В следующее мгновение он подхватил ее на руки и перенес на кровать. Чувствуя, что глаза ее сонно слипаются, Анна протянула к нему руки, но он отстранился.

– Я тоже желаю помыться.

– В воде, которую я уже использовала?

– Ты не была грязной.

– Но вода скоро остынет.

– Вот и хорошо.

Анна не поняла его ответа, но тут же забыла о нем. Опершись на локоть, она стала наблюдать, как Филипп раздевается. К своему смущению, она вдруг зевнула.

Он улыбнулся:

– Тебе уже не интересно?..

– О нет, Филипп! Просто я не спала прошлой ночью, а теперь, когда я согрелась… Ах, у меня слипаются глаза.

– Тогда спи, – пробормотал он и, наклонившись над ней, накрыл ее до подбородка одеялом.

Она не будет спать, пока он моется. Она будет смотреть на него из-под полуопущенных ресниц. Когда он снял одежду, Анна начала любоваться его могучей фигурой.