Все оттенки роз - Шейла Олсен

Здесь я нашла комфортный для себя ритм, выработала удобный распорядок дня, и благодаря этому болезненные воспоминания о Тэйте заменяются чем-то, что не причиняет мне боли. По вечерам, когда в гавани снова становится пусто и тихо, я обычно захожу в море и ныряю под воду с головой, позволяя течению уносить меня, пытаясь утопить все мысли о нем. Это наконец начинает действовать, хотя и медленно.

Я поднимаю камеру и фотографирую маленькую девочку в желто-розовом купальнике, которая бежит в море за собакой, хлопая по воде руками. Волны лижут ей ноги. Собака лает, виляя хвостом.

– Mi scusi[5], – слышится за моей спиной.

Я опускаю фотоаппарат и с улыбкой оборачиваюсь. Туристы часто обращаются ко мне с расспросами об этом городе, словно чувствуя, что я понимаю по-английски. Но когда я бросаю взгляд на парня, который стоит рядом со мной, перед глазами все плывет.

– Прежде чем ты заговоришь, – Тэйт щурится на солнце, футболка липнет к его телу, – я хочу, чтобы ты знала – твои слова в самолете… ты была права. Прости, Шарлотта. Особенно за то, что мне потребовалось столько времени, чтобы это понять.

Я поднимаюсь на ноги, улыбка меркнет на моих губах. Поверить не могу, что он действительно здесь. Он кажется чужим среди туристов и крошечных домиков, песка и моря. Это место было моим домом, моим тайным убежищем, и тот факт, что я вижу его здесь, становится для меня настоящим шоком.

– Я так старался сделать все правильно, старался быть осторожным… но в конечном итоге все равно причинил тебе боль. Не сумел справиться.

Черно-белая птица садится на стену рядом со мной. Я ошеломленно смотрю на нее, а потом на море.

– А правда в том, – говорит Тэйт, и в этот момент я почему-то не могу отвести от него взгляда, – что я люблю тебя, Шарлотта.

Мои губы приоткрываются. Вопреки самой себе, вопреки всему, я потрясена. Тэйт никогда раньше не говорил мне этих слов. И я всегда думала, что он никогда не любил меня, никогда не сможет полюбить. Но, возможно, я ошибалась.

– Я влюбился в тебя с самого начала, в тот первый вечер, когда ты согласилась пойти со мной на свидание. Знаю, может быть, уже слишком поздно, я все испортил, но я по-прежнему тебя люблю. Я пытался существовать без тебя, пытался забыть, но не могу. И теперь понимаю, что и не хочу этого делать.

Оранжевый воздушный змей проплывает над нашими головами, его хвосты трепещут на ветру. Я поднимаю руку, прикрывая глаза от солнца, и Тэйт подходит на шаг ближе.

– Я ранил тебя… знаю, что ранил, и мне так жаль. Ты – единственное в моей жизни, что имеет смысл. И… я хочу начать все сначала. Больше никаких правил, никакого контроля. На этот раз все будет, как правильно. – Он снова делает паузу. – Мы можем начать все сначала?

Ему потребовалось столько времени, чтобы осознать, что у нас ничего не вышло из-за него. И, вероятно, я должна его за это ненавидеть. Но не могу. Я понимаю, что ждала от него этих слов. Мне нужно было, чтобы он признал, что причинил мне боль, чтобы попросил прощения, нужно было услышать, что он любит меня и любил все это время. Слезы бегут по моим щекам, теплые и соленые, как здешний воздух.

Тэйт подходит еще на шаг, и от этой близости каждый нерв, каждая жилка в моем теле воспламеняется, моя кожа трепещет, желая вновь почувствовать его прикосновение. Он протягивает руку, глядя мне в глаза.

– Привет. – Он держит ладонь так, словно хочет пожать мне руку. – Я проезжал по итальянскому побережью и случайно заметил вас, сидящую у моря с фотоаппаратом. Вы показались мне самой потрясающей девушкой на свете, и я решил пригласить вас на свидание. Разумеется, ничего слишком пафосного, надеюсь, вы не из таких. – Его темные глаза, поблескивающие в лучах послеобеденного солнца, кажутся такими знакомыми.

Я смотрю на его руку, застывшую в пустоте между нами. Мне так отчаянно хочется к нему прикоснуться, сплести пальцы с его пальцами, сказать что-нибудь, что снова сделает его моим, но я почему-то не могу. Не решаюсь. Мне слишком страшно.

Проходит мгновение, и он, откашлявшись, опускает руку и отводит взгляд.

– Ладно. Прости, что приехал сюда… Я больше не стану тебя разыскивать.

Нахмурившись Тэйт разворачивается и идет по каменной улочке по направлению к центру города.

В памяти всплывает размытое воспоминание, которое становится все отчетливее. Несколько лет назад мы с Карлосом заплатили десять долларов хиромантке на пляже Венис, чтобы она предсказала нам нашу судьбу. Она заявила, что линия моей судьбы раздваивается, что у меня будет два пути, и мне придется выбирать, какой жизнью я хочу жить. Тогда все это показалось мне чушью, в которую могла бы поверить только моя мать. Но, возможно, хиромантка оказалась права. Возможно, сейчас как раз тот момент, когда я должна выбрать жизнь с Тэйтом или жизнь без него.

И, несмотря на всю боль и душевные страдания… я все еще люблю его.

Я бегу – мое сердце внезапно переполняет страх снова его потерять. Еще не поравнявшись с ним, я хватаю его за руку и чувствую, как его мышцы напрягаются под моими пальцами. Мир вращается, отклоняется от своей оси, все дрожит, мгновение замедляется, и Тэйт поворачивается ко мне.

Я не могу потерять его.

Его пальцы прикасаются к моему лицу, вытирают слезы, струящиеся по щекам. Он делает медленный выдох, и его глаза снова оживают. Я поднимаюсь на мыски и припадаю к его губам, а он прижимает меня к себе. И в этом моменте все упущенные нами поцелуи; потерянные месяцы, бессонные ночи, когда я думала о нем в своей съемной комнатушке, дыша морским воздухом, проникающим в открытые окна. Его пальцы путаются в моих волосах, и он целует меня так, словно никогда не отпустит, никогда и ни за что. И я этого не хочу. Больше нет никаких границ, нет законов, нет оговорок – есть лишь начало.

Это наш первый поцелуй. Наше первое признание в любви. Наше первое «навсегда».