Поветлужье - Андрей Архипов

Однако почти неслышно за спиной поднялся тот, давешний, буртас, что подглядывал за ней, и скользнул мимо в ночную тьму. Опять потекли мгновения, одно за другим. Нужно не шевелиться, замереть, дышать так спокойно, будто спишь, – вдруг он вернулся и смотрит на нее из тьмы? Тишина…

Неожиданно поблизости, за спиной, треснул сучок, и вслед за этим звуком раздался гулкий щелчок тетивы. Этот звук она ни с чем не спутает! Это новый Тимкин самострел, который ему вручил полусотник за свое спасение. Ноги сами дернулись, и она через мгновение стояла на колене, держась обеими руками за злополучный кол. Тимка стоял спиной к ней, заряжая самострел, а в яме, вскинув к горлу руки, хрипел один из буртасов. Предательские слезы сами хлынули из глаз.

– Тимка, Тимка, ты пришел… – Радка бессильно опустилась на землю.

– Второго я завалил, не бойся. – Не поворачиваясь еще к ней, тот продолжал возиться с непослушным самострелом.

– Третий… был третий, – прошептала она.

– Что? – вскинулся Тимка.

И тут в кустах затрещало, и через поляну размытой тенью ринулся буртас, вскидывая меч в направлении Тимки.

– Тимка, сзади-и-и-и! Не-э-э-эт!!!

Радка вскинулась и нечеловеческим усилием потянула кол из земли. Тот выскочил, и она пошатнулась, стала запрокидываться назад. Однако все-таки успела вывернуться от притянувшей ее земли и бросилась наперерез буртасу. Тимка уже поворачивался, но еще судорожно пытался взвести самострел, наступив ногой на рычаг, а рукой орудуя «козьей ножкой». Радка, видя, что уже не успевает, оттолкнулась обеими ногами и стремительным броском, выпростав вперед руку с колышком, прыгнула вдоль земли на бежавшего мимо нее буртаса… За мгновение до этого последовал щелчок взведенной тетивы, и Тимка выпрямился с наложенным на самострел коротким болтом, однако острие клинка уже летело ему прямо в живот.

Все произошло одновременно… Колышек ударил по вытянутой руке буртаса, щелкнула тетива спущенного самострела, и лезвие, страшное лезвие пронзило фигуру Тимки.

– Тимка!!! Тимка! Тимка… – Радка ползла прямо по скрючившемуся телу поверженного воина, цепляясь портками за оперение торчащего из него болта, и судорожно повторяла мальчишеское имя, надеясь, что тот, уже упавший на колени, не рухнет на землю совсем.

– Тимочка… родненький, не умирай… не умирай, солнышко.

– Да что ты, Радка… все хорошо, ох… Меня лишь чуть-чуть задело.

– Сей миг тебя в лодку посажу, и до гурта враз доберемся… Не успеешь оглянуться… – Радка обняла своего спасителя, и рука, дотронувшаяся до его рубашки, сразу испачкалась в теплой жидкости. Голос ее дрогнул, а губы смогли выбросить из себя лишь какой-то невнятный писк: – Ти-и-имка…

– Нет там лодочки, отпустил я ее по течению, чтобы они не поплыли дальше, если что… – Голос его прервался, и тело вздрогнуло, но он все-таки продолжил: – Жив твой отец, Радка, ощутимо его приложило, но он жив, я его перевязал и там оставил. Ты, главное, доберись, расскажи про него…

– Тимочка, я тебя не оставлю, я тебя… – замолчала она, чувствуя, как бессильно обвисает его тело. – А-а-а-а-а-а! Тимка!!!

– Нет, нет же, полусотник! Перекатом да в полном доспехе не минуешь ты меня. Прыти не хватит – и располосует тебя мой меч до костей. Тяжела бронь, абы в ней скакать подобно этому… как ты назвал давеча? Стрекозлу? Козел со стрекозиными крыльями али другое что? Тьфу… Дьявольское наваждение ты своими словами в мыслях вызываешь. Где токмо видывал такое… – Воевода повел плечами и, бросив тяжелый деревянный меч под лавку, сам плюхнулся на нее всем своим немалым от брони весом поближе к сидящему там Радимиру. – Не надо было тебе кольчугу снимать… мнилось мне, что польза будет, ежели ты на своей шкуре сквозь поддоспешник удары меча ощутишь. Авось держаться от острых железок с того мига подальше будешь. Ан нет, щит бросил, прыгать через голову стал – так и самого себя немудрено на меч вздеть. Это тебе не засапожником под чужим ухом ковыряться, тут другое разумение нужно… Да ты подползай, подползай. Али сил нет? Так вина в этом лишь твоя. Пошто вздумал на заре людишек баламутить? Я вечор засиделся допоздна, так самый сладкий сон мой прервал…

– Да то не я был, это Агафья криком изошлась. – Иван кряхтя приподнял свое непослушное тело и пододвинул его поближе к лавке.

– Агафья… перепужал бабоньку до полусмерти. А стала бы она заикой? Как в таком бы разе перед Любимом ответ держал?

– Заикой… это она меня почти заикой сделала. Как бадейкой шандарахнула! – Полусотник наконец оперся о лавку и немного перевел дух.

– Шандра… ахнула. Зачастую у тебя такие слова проскакивают, что понять их невозможно до конца, однако ахнул ты от бадейки, сказывают, нетихо. И на кой ляд те такие игрища нужны? Объясни, сделай милость…

– А как иначе определить наши слабости? Давай посчитаем, что выяснили. Во-первых, дозор ни к ч… Понял, понял, не поминаю. Никуда не годится. За ворота уже пробрались, а дозорный только рот успел раззявить на вышке. А если бы буртасы так подошли? Еще раз повторюсь – сильно повезло нам, что побить их сумели, больше такой удачи не выпадет. Во-вторых, раззявил он свой рот лишь после того, как его стрелой сняли, ну… за это он, надеюсь, получит свое, а вот остальные что делать стали после крика Агафьи? В исподнем да безоружные на улицу выскакивать? Так мои хлопцы их как раз на выходе из землянок ждали. В итоге – еще пять твоих «условно убитых». Правда, не весь народ разобрался, что почем, некоторые с топорами и жердями полезли на «леших» моих, а те ведь даже слова по-нашему не могут сказать. Только «бе» да «ме», егеря, итыть их в задницу. Хорошо, что охотников я расставил среди отяков, те успели встрять и объясниться, иначе без смертоубийства могло и не обойтись. Эта зарубка нам на то, что язык друг друга надо изучать.

– Пусть они наш изучают, – вмешался воевода. – Нешто мне надо по-отяцки лопотать? Они же под мою руку пошли, а не я!

– Так-то оно так, – терпеливо ответил Иван. – Только запомни: самые гнусные проблемы выползают, когда между двумя народами искра неуважения проскальзывает. Конечно, в первую очередь надо именно им учиться для того, чтобы команды наши правильно понимать. Да и в мир если выйдут с торговым караваном – без нашего языка там никуда. Однако вежу к ним тоже надо проявлять. При случае пару фраз вставить, пошутить как-нибудь на их языке, пусть даже впросак попадешь и посмеются над тобой. Тебе это ничего не стоит, да и послушание их потом наверстаешь, а им лестно будет, что воевода ими не гнушается. Ну да это я отвлекся… Теперь в-третьих. Это уже пошли наши проблемы, когда дружинную избу решили взять наскоком. И так понятно, что с саблями и мечами в сенях особо не развернешься. А после того, как ты со Сварой лавкой в избе их повалил, оружие отнял и взашей всех выгнал, стало совершенно понятно, что в тесном пространстве биться мы совершенно не умеем. Так что надо подумать, как из этой ситуации вылезти. Взять те же гирьки – ими управляться неудобно, когда меч в руке. Так мне кажется, по крайней мере. Однако не факт, что я прав, надо пробовать. А вот самострелы короткие точно нужны, да и ножи надо учиться из любого положения бросать. А еще людей расставлять по местам, чтобы каждый знал, что делать надо при штурме, короче, навыки эти еще отрабатывать и отрабатывать. И защиту, и нападение. Однако прежде надо разбить полусотню по способностям. Вот в следующий раз вторую половину попробую в деле и начну делить. Утром же я только два десятка приводил, остальные строиться помогают.