Любовник на все времена - Сара Линдсей

— Накануне моего венчания я не разговаривала с моей матерью, твоей бабкой, — сказала она. — Вероятно это было к лучшему. Ничего хорошего она мне не сказала бы, а скорее всего посоветовала бы пренебречь своими супружескими обязанностями. Я напоминаю тебе о твоем долге перед мужем, перед той семьей, членом которой ты становишься. Твоя же бабка прочитала мне нотацию о том, что я делаю большую глупость, выходя вот так замуж. Я тебе скажу другое: ты поступаешь правильно. Раньше я сомневалась в искренности намерений Уэстона. Но теперь вижу, что он на самом деле любит тебя. Тебя ждет счастливое будущее. Накануне венчания ты, наверное, нервничаешь и волнуешься, что вполне понятно, и все же, несмотря на это, постарайся выспаться.

— А ты ничего не хочешь мне рассказать о первой брачной ночи?

— А-а! — Мать явно растерялась, ее лицо приобрело испуганное и вместе с тем немного комичное выражение. — Думаю, в этом нет никакой необходимости.

— Но ведь…

— Не бойся. Твой муж научит тебя всему, что надо знать, — пообещала мать. Это были ее последние слова, прозвучавшие своеобразным напутствием.

Нет, Диана нисколько не сомневалась в том, что Генри научит ее многому. Он мог заставить ее потерять самообладание и подарить ей такое наслаждение, какого она никогда прежде не испытывала. Но ей хотелось знать, сможет ли она пробудить в нем точно такие же чувства, доставить ему столько же удовольствия, сколько он доставлял ей.

Она склонила голову в одну сторону, потом в другую, пытаясь найти самый соблазнительный ракурс.

— Не шевелитесь! — послышалась французская речь, продеваемая лента больно рванула волосы Дианы, как бы предостерегая ее от резких движений. Так как горничная Дианы уехала в Рейвенсфилд, чтобы все подготовить к приезду новобрачной, свадебную прическу Диане делала Мартина, камеристка старой герцогини, которая поручила любимую внучку ее заботам.

— Что это вы делаете? — продолжала тараторить по-французски Мартина.

Диана вздохнула. Мартина не отстанет от нее, пока не узнает, почему она ерзает перед зеркалом.

— Хочу понравиться своему жениху.

— Он хочет, чтобы вы корчили рожи перед зеркалом?

— Нет, конечно, нет. Ой. — Горничная опять больно потянула прядь ее волос. Диана рассмеялась, сегодня у нее было смешливое настроение. Она наблюдала, как Мартина задумалась, пытаясь сообразить, как лучше украсить прическу белыми и серебристыми лентами. Она была почти сверстницей герцогини, но выглядела намного моложе своих лет. Мартина сохранила не только привычку говорить по-французски, но и — joie de vivre — французскую живость чувств. Диане даже стало интересно: много ли у нее было радостей за ее жизнь.

— Мартина, вы были замужем?

— Увы, мне не довелось испытать этого удовольствия. Но, — горничная хитро улыбнулась, — сегодня я охотно поменялась бы с вами местами. Он просто красавец.

Диана зарделась от ее похвалы.

— Да, он очень красив, Мартина, — Диана немного замялась, — я хотела бы вас спросить: знаете ли вы, что делать в первую брачную ночь? А это правда, что все французские женщины от рождения знают, как надо обольщать мужчин?

Мартина улыбнулась, глядя на Диану в зеркало и закрепляя ее волосы шпильками.

— Готово, — сказала Мартина, отступая на шаг назад и оглядывая прическу. — Не вы, а ваш муж должен вас соблазнить, разве не так?

— Нет. — Диана замотала головой. — То есть я имела в виду, да… Он… он так целует меня, так… касается меня, что я забываю обо всем на свете. Но мне бы хотелось, чтобы я могла воздействовать на него точно так же, как он на меня. Мужчины, как известно, предпочитают больше постель и мало думают о свадьбе. Но Генри приводит в волнение как свадьба, так и предстоящая ночь. Ему очень хочется, чтобы все прошло превосходно. Несмотря на то что я стараюсь поменьше думать о тех женщинах, которые были в его прошлом, я не могу не думать о них. Ведь они умели доставить ему наслаждение. Мать ни о чем мне не рассказала, поэтому я… — Диана запнулась, так как Мартина подняла руку, прерывая поток ее слов.

— Ваш муж прежде всего будет наслаждаться вашей невинностью, а для мужчин это очень много значит. Они любят давать подобные уроки. Это обостряет их чувство мужественности. Но если ваша матушка ничего вам не объяснила, в таком случае я вам кое-что расскажу, хорошо? Слушайте, пока я буду помогать вам одеваться.

Мартина принялась тараторить, мешая французские и английские слова, так что Диана из всего услышанного смогла понять едва ли половину, а то, что не поняла, отнесла на счет не очень хорошего знания французского и недостатка воображения. Описанные Мартиной действия плохо укладывались в ее голове, а еще чаще приводили в шок и недоумение. Впрочем, убеждение Мартины, что поцелуи заставляют мужчин терять голову, послужили для Дианы утешением, она считала, что умеет целоваться.

Диана поняла: впереди ее ждет нечто такое, от чего она полностью потеряет голову. От рассказов Мартины у нее пробежала по спине дрожь, и ею овладело сладостное предчувствие. Так вот для чего Генри выбирал наиболее просторную кровать… Боже, что еще можно было делать на ней? От таких порочных мыслей ее щеки залил яркий румянец. Хорошо, что ее мать приняла это за волнение перед приближавшейся брачной церемонией.

Раскрасневшаяся от подобных мыслей, Диана в сопровождении брата вошла под своды церкви Святого Георга. Близкие и приглашенные уже заняли свои места. Ее дед, герцог, чувствовал себя неважно и поручил сопровождать Диану Алексу, чему она только порадовалась. Алекс, приехавший из Кембриджа за несколько дней до венчания, был несказанно доволен неожиданными каникулами. Иногда Диане казалось, что он радовался предстоящей свадьбе даже больше, чем она.

Но не все было так безоблачно, Диану не отпускали тревожные предчувствия. Любовь Генри не могла бесследно стереть шестнадцать лет страха и мучительных сомнений. Диана была счастлива, пожалуй, как никогда в жизни, и это наступившее счастье пугало ее, ибо она страшилась его потерять. Она волновалась и переживала не из-за венчания, ее тревожило отсутствие веры в будущую счастливую семейную жизнь, которая, по заверениям Генри, должна была продлиться лет пятьдесят, если не больше.

У Алекса не возникало подобных тревог, да и откуда им было взяться. Он выглядел ребенком, которому подарили новую яркую игрушку. Он то и дело задавал ей вопросы: возьмет ли его Генри с собой в клуба «Джентльмен Джексон», чтобы научить боксировать? Пойдут ли они вместе на ярмарку в «Таттерсоллз», чтобы купить ему лошадь для охоты? Можно ли ему будет остаться на Рождество? Диану смешили подобные вопросы, тем не менее она пообещала брату обо всем переговорить с Генри. Она подозревала, что в самом скором будущем брат станет ее частым гостем, причем его будет больше привлекать не столько она сама, сколько ее супруг.

Из-за двери показалась голова Изабеллы. У Дианы не было сестры, поэтому она попросила Изабеллу стать ее подружкой во время церемонии, отчего та расплакалась, но Диана уже привыкла к излишней чувствительности своей будущей золовки.