Автоматная баллада - Андрей Уланов

Шанс был, да и времени требовалось не так уж и много, воду-то надо было не кипятить, а лишь подогреть.

Только вот скуластый уже сдался. Не сломался, а просто решил: его час пришёл. Скорее всего так оно и было, у людей, битых судьбой, на подобные вещи чутьё редко даёт осечку, но даже если Рик ошибается — спорить с ним, переубеждать… вот на это времени нет, совершенно точно. Анна пыталась, но там явно не светило, в таком деле играет не командирский голосок — авторитет, а откуда ему взяться у девчонки? Подчиняться-то скуластый ей подчинялся, но в глубине души наверняка ведь считал себя опытнее… нет, ничего бы она своими воплями не добилась, подумал Айсман, а вот глупостей натворить могла. Будь у них чуть-чуть больше времени, он бы сам… но сейчас уже поздно. Экстракт в силах дать шанс лишь тому, кто будет сам драться за жизнь, а если человек для себя этот бой уже проиграл… всё. Хана!

Энрико вновь закашлялся. Не, тут ничего уже не светит, глядя на стекающие по бетону красные брызги, окончательно решил Шемяка. Если лёгочная ткань наружу пошла… чем бы ни была жрущая Рика хворь, работу свою она делала быстро и надёжно.

— Выслушай меня, парень! — Скуластый болезненно скривился, и Айсман вздрогнул, живо представив, какой ценой ему должен даваться каждый произнесённый звук. Будто десятком ножей изнутри…

— Я поначалу о тебе плохое думал…

— Забудь, проехали, — быстро сказал Сергей. — Я про тебя тоже много чего разного думал… не важно всё это!

— Уже не важно, да. — Рика, похоже, на какое-то время отпустило, по крайней мере, гримасы после каждого слова он корчить перестал и даже сумел изобразить слабое подобие улыбки. — Я о другом хотел… ты присмотри за Анной. Она, конечно, не подарок, та ещё… она не плохая, нет — она… сложная.

Айсману вдруг почудилось, что именно эти слова он уже когда-то слышал. Он честно попытался вспомнить — не вышло. «Дежа вю какое-то дурацкое, — подумал он, — а вернее всего, просто нервы».

— Она ведь ещё совсем девчонка, жизни толком не знает. Глупости в ней много, ветра в голове… но и хорошего тоже немало.

— Она для тебя вообще кто? — неожиданно спросил Шемяка.

— Дочь командира, — усмехнулся Энрико. — Если сугубо формально. Она… чёрт, объяснять долго, а времени нет. Короче, я поверил не в тех людей, но слишком поздно понял, в какое дерьмо вляпался, понял, когда было уже не отмыться. С ног до головы… и руки по локоть… А она сумела мне дать новый смысл, новую идею. Потому-то я за ней на край света и пошёл, не раздумывая.

— Идею?

— Идею, смысл — то единственное, ради чего жить стоит.

Айсман покачал головой. Впрочем, спорить с умирающим человеком о том, ради чего именно стоит жить, — это даже и не смешно вовсе.

— Скажи, — Рик прервался, его опять скрутило всерьёз, и в какой-то миг Шемяка было решил, что этим приступом всё и окончится. Но нет — скуластый всё же разогнулся, тыльной стороной ладони вытер, точнее, размазал вытекшую изо рта кровь по щеке и подбородку и требовательно уставился на следопыта.

— Скажи… откровенно… мне-то уже… она тебе нравится, так?

— Да.

Айсману как-то, был случай, приходилось врать умирающему, и большого греха он в этом не видел — пару слов выговорить нетрудно, а человеку хоть какое-то облегчение. Но Энрико даже в своём нынешнем состоянии вполне мог суметь отличить на слух фальшь, и потому Сергей был рад…

…очень рад, что никакой нужды лгать у него сейчас не было.

— Я… почему-то… так и подумал. Хорошо. Присмотришь за ней?

— Ну а куда я денусь.

— Обещаешь?

— Слово следопыта. Могу ещё честное пионерское дать.

— А ты, что… — Энрико осёкся, но в этот раз его достал не кашель — за пару секунд лицо Рика сменило цвет с бледно-розового на землисто-зелёный и обратно.

— …в пионерах успел отметиться?

— Ага. Мне и галстук повязали, настоящий, довоенный. Всё честь по чести.

— Надо же, — задумчиво пробормотал Энрико. — И кто бы мог…

Этот приступ был ещё сильнее предыдущего, и Айсман поспешно шагнул назад — перспектива заполучить даже крохотное пятнышко алой мокроты его совершенно не вдохновляла, да и Рик вряд ли обрадовался бы такому своему «достижению».

— Похоже, с разговорами пора кончать. Вот что… уводи её отсюда быстро… чтобы не услышала. Да и вообще — мало ли кто на звук приползёт.

— Так и сделаю. — Сергей отступил ещё на шаг назад, подхватил рюкзак. Хотелось напоследок сказать ещё что-то, но всё важное было уже сказано, а устраивать сцену лирического расставания — декорации не те, да и актёры подкачали.

— Прощай!

— Удачи вам!

Бывший десятник Гвардии Храма Энрико, бывший сержант пограничных войск Комаров Эдуард Генрихович привалился к стене и закрыл глаза.

Ему было хорошо. Впервые за последний час. Даже боль куда-то ушла, отступила вглубь, напоминая о себе лишь ноющим покалыванием. Он знал, что вскоре она наверняка вернётся, и знал, что его здесь уже не будет.

Но это было не главное. Главное он успел сказать. Жаль, что не вышло самому, но парень не подведёт. Раз пообещал мне — не подведёт, как и мой старик Макс.

«Анюте с ним будет так же надёжно, как со мной… а в чём-то даже и лучше, — подумал он и усмехнулся: — Молодость-молодость. Удачи вам, ребята, и пусть у вас всё будет хорошо!»

Он снова закашлялся, не открывая глаз, перетащил автомат на колени. Прислушался — нет, шагов не слышно. Похоже, Сергей с Анной уже были достаточно далеко, но всё же лучше выждать ещё немного, для гарантии, тем более что время пока терпит.

Потом он услышал шум, который узнал не сразу. А вспомнив наконец, даже не особо удивился — конечно же, это ревели турбины «вертушки», «Ми-8Т», рабочей лошадки пограничного десанта, и он снова сидел в его грохочущем брюхе. Край жёсткого сиденья вдавился в ногу, каска то и дело норовила сползти на глаза, а в проёме мелькала ведомая «восьмёрка». Они вновь летели «за речку», и уже через пару минут их начало мотать, вертолёты снижались «кленовым листом», виляя по курсу и крену, чтобы те, на земле, чёрта с два могли взять правильное упреждение. Лейтенант рявкнул «Пошли!», и он вторым, сразу за пулемётчиком, вывалился в облако взвихрённой лопастями пыли, влево-влево-влево. Здоровенный «дух» поднялся из-за камня, словно чёртик из табакерки, выпрыгнул, ствол «бура» уже был направлен ему в лицо, и он нажал спуск, почти не веря, что успеет первым…

…но так и не расслышал выстрела.

Виктор

— Ну как я тебе?

— Это — плащ! — медленно проговорил Швейцарец. — Мой рабочий плащ. Он лежал в стороне от кучи высотой в полтебя.

— И ничего-то ты не понимаешь…

Тайна, придерживая полы, продефилировала перед Швейцарцем вначале справа-налево, затем обратно.