Последний рывок - Игорь Черепнев

Взрыв выбил оконные стёкла и распахнул настежь дверь, из кабинета тут же потянуло дымом и запахом палёного волоса… Прибежавшие слуги обнаружили посреди разгорающегося в кабинете пожара неподвижное и обезображенное тело великого князя Бориса Владимировича. Ещё через полчаса личный врач великой княгини Марии Павловны констатировал смерть своей хозяйки от апоплексического удара…

— …Петроградское отделение Корпуса госбезопасности в настоящее время проводит дальнейшие следственные действия в отношении лже-Шамшиной и остальных сообщников на предмет выявления связей заговорщиков с другими Романовыми. Приговор Тайного трибунала в отношении бывших великих князей Андрея Владимировича и Бориса Владимировича приведён в исполнение. Великая княгиня Мария Павловна по заключению врачей скончалась от инсульта. Подполковник Гуров доклад закончил. Вопросы есть?.. Если вопросов нет и повестка дня исчерпана, хотел бы в свою очередь задать вопрос господину академику, — до конца выдерживаю холодно-официальный тон, так не понравившийся Павлову и вызвавший недоумение Келлера, ясно читавшееся на его лице. Ничего, сейчас будем разговаривать немного в другом стиле, тем более что Воронцов час назад поделился со мной дополнительной и очен-но интересной информацией…

— Слушаю вас, Денис Анатольевич. — Академик хмуро смотрит на меня, нервно постукивая по своему блокноту карандашом.

— Мне интересно, с какого такого бодуна господин тайный советник вдруг начал непонятные эротические пляски вокруг некоторых не самых лучших представителей российского бизнеса? Второв, Рябушинский, Путилов, Рубинштейн, Поляковы и прочая масонская бл… «лейб-гвардия» у нас, если мне память не изменяет, в «списке номер два». Так что за Лукулловы пиры и ужины при свечах здесь устраиваются?

— Вот только хамить здесь не надо, господин подполковник! Не у себя в батальоне! — Лицо Павлова начинает приобретать сочно-помидорный оттенок. — Я ещё должен спрашивать, с кем мне общаться, а с кем нет?!..

— Да что вы, ваше превосходительство! Мальчик уже взрослый, сами всё решаете!.. Только сдаётся мне, что берега вы попутали. Наш-то берег — правый, а вы к левому подгребаете потихоньку!.. И незаметно для других!..

— Что?! Да как ты! Сопляк!.. — Академик пулей вылетает из-за стола и делает самое наихудшее, что можно сделать в такой ситуации, — хватает меня за воротник своей железной лапищей… Захват удаётся только потому, что до сих пор считал Павлова если не другом, то единомышленником. Встать со стула не успеваю, да это и не обязательно. Правая рука летит вверх, костяшка пальца попадает в нужную точку возле локтя, академик дёргается и отпускает меня…

— Ма-алчать!! Смирна-а!.. — дикий рёв Келлера сопровождается грохотом. Генерал не без усилия выдёргивает из столешницы увязшую посреди разлетевшегося вдребезги малахитового письменного прибора шашку. — Иван Петрович, сядь на место! Денис Анатольевич, помолчи! И объясните мне оба, какая собака вас укусила! Что происходит, в конце концов?!..

На непривычные звуки в кабинет заглядывает секретарь Павлова, академик машет ему рукой, типа — скройся, всё нормально, затем кивает на меня:

— Вот пусть и объясняет, кто и за какое место его укусил…

Келлер, убрав клинок на место, вопросительно смотрит на меня, ожидая повествования.

— Дело в том, Фёдор Артурович, что в последнее время в Институт, как к себе домой, зачастили уже упомянутые не очень хорошие господа. С таинственными и непонятными целями. Они должны или переселиться в мир иной, или очень сильно потеть от страха, думая, что вдруг мы о них вспомним. Ревизия в той же «Военпоставке» уже закончилась, правда результаты нам никто сообщить не удосужился… А господин академик вокруг них танцы с бубном устраивает. Вот мне и стало интересно — с чего вдруг? Известная всем жидкость в голову ударила? Или вдруг денег захотелось, да побольше, побольше?..

— А ты, Денис Анатольевич, не задавался вопросом, сколько стоят все эти новые рации, сублимированные пайки и прочие «плюшки», которыми пользуются в твоем батальоне? — Павлов, набычившись, очень нехорошо смотрит на меня. — Я, мать твою, уже начинаю забывать о науке, в голове только одна мысль — где добыть деньги?!.. И я уже не говорю, что на мне сейчас сотни людей Института и всем нужно кушать, одеваться, получать зарплату. И им не интересно, где я возьму на это деньги! Косметика и лечение богатеньких пациентов еле-еле покрывают расходы. Наш «Алис Чалмерс» не даёт огромной прибыли, потому что согласно ещё не подписанному указу регента нужны и новые станки, и дома для рабочих, и больница, и школа. И поступиться этим я не могу… О том, что Розинг и Зворыкин работают над своим телевидением у меня в Институте и с моей помощью уже далеко продвинулись вперёд, вы в курсе? А о финансовой отдаче думать будем только через пару десятилетий в лучшем случае… Да что там телевизоры! Граве с Поморцевым свою «Катюшу» наконец-то до ума довели, сейчас на Шлиссельбургском пороховом заводе вам подарок готовят к наступлению! И отнюдь не на средства Военного ведомства!.. Твой тестюшка тоже не отстаёт, двадцать четыре бронетрактора готовы и вооружены! Считай, что два бронедивизиона у вас есть!.. И опять-таки не из казны!.. А есть ещё и вполне мирные проблемы. Зимой академик Рейн внёс в Думу законопроект о создании Минздрава, который был раскритикован этими пустобрёхами в пух и прах. Сейчас великий князь Михаил его утвердил, но в бюджете денег опять-таки не хватает. А на носу — «испанка», по противодействию которой работы тоже почти закончены. Здесь, в Институте! Набор лекарств есть и даже запасы делаются. Но нужна организованная структура, которая будет на месте лечить людей. А это — тоже деньги и очень немаленькие!.. — Академик переводит дух, двумя глотками осушает чашку с остывшим чаем и, решившись, продолжает: — Что касается тех, кого ты вспомнил и вокруг кого «танцы с бубном устраиваю»… Да, мне нужны деньги! Очень много денег! И знаешь для чего?.. Благодаря скотине Рафаловичу, слава богу его дезавуировали, мы уже нахапали столько французских кредитов, что расплатиться не можем! От слова «никак»!.. Я связался с Эмилем Бетэно, президентом «Креди Лионнэ», нашим основным заёмщиком, скоро от него на переговоры должен приехать представитель. По определённым намёкам они согласны, как говорили у нас когда-то, реструктуризировать долги…

— И с чего вдруг они такими добрыми стали? — интересуется успокоившийся уже Келлер.

— С того, Фёдор Артурович, что если мы объявим себя несостоятельными должниками, вся их финансовая система рухнет. Чтобы дать взаймы нам, они сами брали в долг у британцев и пиндосов. И если это произойдёт, французские банки станут их собственностью. А «Лионский Кредит» и остальные хотят остаться независимыми. Поэтому есть шанс договориться, но им нужна уже сейчас часть денег. Хотя бы двести-триста миллионов золотом, которых в казне нет!..

— А что, у нас некого раскулачивать? По результатам Гаринских ревизий и согласно всё тому же списку номер два… — Чего-то я до сих пор не могу понять.

— Некого! В твоём понимании! — Павлов снова переходит на повышенный тон. — Мы, когда этот список составляли, разбирались в экономике как свинья в апельсинах!.. Возьми того же Терещенко! Капитал оценивается в семьдесят миллионов! Заводы, землевладения, банки. Только чтобы получить эту сумму, надо продать всё вышеперечисленное! Кому?! Кто купит?! Что будут делать те же работяги, пока всё будет простаивать?! Настоящую революцию хочешь?..