Беверли-Хиллз - Пат Бут

– Догадываюсь, что вы провели чудесный вечерок, – вздохнул Уинтроп. – Лично я иногда люблю пообщаться с нуворишами. Они… пахнут кровью, как бы это точнее сказать… как сырые бифштексы. Говорят только о деньгах. С ними напрочь забываешь о такой дребедени, как искусство. Это вносит разнообразие в нашу жизнь. Если им немножко потакать, они на поверку оказываются весьма милыми людьми, но подшучивать над ними опасно и глупо.

Паула храбро вступилась за Роберта.

– Но Роберт сажал их в лужу так, что они не могли счесть это оскорблением. Получалось как бы само собой, что им там и место. Конечно, это доводило их до бешенства, а он был на высоте.

Она смотрела на Роберта с обожанием, и он постарался выглядеть беззаботным.

– В нашей богом проклятой стране единственный способ выкарабкаться наверх – это не фыркать презрительно, учуяв дурной запах, каким разит от людей, которые думают, что они ее создали. Разве ты видела хоть раз, чтобы Уинти воротил нос от дерьма? Нет, и не увидишь.

– Сколько вони я нанюхался в королевстве молочных упаковок. Лаурел, как звали наследника трона, был малый в высшей степени сообразительный. Такой, что колотился в дверь клозета, неуверенный, внутри он или снаружи. Он заставлял перекрашивать свою гостиную три раза, нет, ошибаюсь, четыре раза, а все равно вышло так, как хотел я!

Роберт, заметно нервничая, выслушал тираду Уинти до конца и взялся за телефон.

– Это снова Роберт Хартфорд. Мистер Лейбовиц еще не вернулся? – Услышав ответ, он мгновенно напрягся.

После возвращения из «Русской чайной» он многократно пытался связаться с главой «Галакси», но телефон того был постоянно занят. Теперь наконец Лейбовиц откликнулся на звонок.

– Бос? Это Роберт.

– Роберт, бог мой, где ты? Я отправил тебе кучу посланий в «Сансет». Нам надо встретиться. Немедленно! – В голосе Лейбовица была паника.

Значит, это случилось. Роберт молил бога, но сам не верил, что Плутарх блефовал.

– Я в Нью-Йорке, в «Карлайле».

– Ты должен быть здесь, Роберт. Тут творится такой бедлам! Не представляю, откуда взялась эта чертовщина! Все разваливается, трещит по швам… – Он стрекотал, как пулемет. Голос его дрожал от страха.

– Бос, остынь! Расскажи внятно, что происходит.

– А ты не знаешь! Кому лучше знать, как не тебе! – орал в трубку Лейбовиц. – Это ты расскажи, зачем понадобилось ошпаривать задницу Марвелу так, что он теперь пляшет, как на сковородке. Что он имеет против тебя? Если все тут у нас покатится кувырком, то это твоя вина. Так все говорят.

Чем больше кипятился глава «Галакси», тем мягче обращался к нему Роберт, выуживая необходимую для себя информацию.

– Так это правда, что студия сливается с «Мувикомом»? Или это еще не окончательно?…

– Не тешь себя надеждой, Роберт. Это конец! Я связался с Хэнком. Он подтвердил слияние и еще вякнул, что первое, что они сделают, это спустят в унитаз твой контракт, а затем и меня отправят туда же. Какая муха их укусила? Объясни!

– Постарайся не волноваться, Бос…

– Ты мне советуешь не волноваться? Ты уничтожил, смешал меня с дерьмом, Роберт! И тебе насрать…

Роберт отстранил от уха трубку, которая, казалось, раскалилась в его руке. Расширенными глазами Паула смотрела на него. Уинтроп насупился, словно старая мудрая сова.

Надтреснутый голос в телефонной трубке вдруг сник, словно его обладатель был на последнем издыхании, как и его карьера.

– Я сижу безвылазно возле факса. Документы поступают беспрерывно. Дэвид Плутарх выкупил у Марвела шестьдесят два процента акций «Мувикома». В эту же сделку входит покупка «Мувикомом» доли в «Галакси». Марвел становится президентом и занимает мою должность в «Галакси». Юридическая служба получает инструкцию аннулировать твой договор с «Галакси» во что бы то ни стало. Они хотят видеть твой труп, Роберт. Выглядит это так, что все затеяно именно из-за тебя. Что ты натворил, Роберт? Зачем ты поступил так со мной?…

Он начал скулить, но Роберт уже его не слушал. Он размышлял. Будто в трансе, он медленно положил трубку, прервав на полуслове излияния Лейбовица.

Какие бы детали ни сообщил Бос, они не меняли сути дела. Произошло то, что обещал Плутарх. Он уплатил приблизительно сто пятьдесят миллионов за «Мувиком» и раскошелился еще на пять сотен миллионов за контрольный пакет «Галакси». И он сделал это исключительно с целью растоптать и разорить Роберта, погубить его карьеру.

Впервые в жизни Роберт очутился на краю пропасти и мог, заглянув в нее, представить, что там, на дне.

– Здорово он все провернул.

– У него ничего не выйдет, – возразила Паула. – Твой контракт законен и подписан руководством «Галакси».

Веры в то, что она говорит, уже не было, но, преодолевая собственный скепсис, она старалась вдохнуть в Роберта надежду.

– Я не могу позволить себе ввязаться в судебные баталии, – покачал головой Роберт. – Плутарху это только сыграет на руку. Они выкачают из меня всю кровь самым простым способом, затягивая тяжбу до бесконечности. Плутарх готов на все, чтобы оставить меня без гроша: Каролин заставила его сделать это в отместку за мое вмешательство в историю с Франсиско и малолеткой. Я не могу поверить, что она возымела такую власть над Плутархом. Становится страшно. Если она не ведьма, то кто же она?

Паула вскочила, подошла к Роберту, опустилась рядом с ним на колени, стиснула пальцами его руку. В этот жест она вкладывала просьбу о прощении: «Извини, если это я принесла тебе несчастье». Он ответил ей мысленно: «Я догадался, о чем ты думаешь, но это не так. Наоборот, ты помогаешь мне справляться с бедой».

– Думаю, что мне пойдет на пользу еще одна порция виски, – произнес Уинтроп как бы про себя и потянулся к графину. Налив бокал, он поднес его к губам и добавил задумчиво: – Не влияет ли то, что контракт с «Галакси» приказал долго жить, на финансирование «Сансет-отеля»?

– Ты, как всегда, попал в точку, – откликнулся Роберт.

Истина предстала им всем в своей беззастенчивой наготе. Каролин и Плутарх вместе не зря выложили почти шестьсот пятьдесят миллионов. За такие деньги они приобрели билет на спектакль с участием Хартфорда и Ливингстона, а декорацией послужит реальный «Сансет-отель».

Уинтроп повертел в пальцах бокал, любуясь колыханием и оттенком напитка в нем.

– Будем надеяться, что Франсиско вернет тебе задаток.

Роберт не подумал об этом. Задаток! Одиннадцать с половиной миллионов, к которым еще никто не притронулся. Юридически Франсиско Ливингстон был не обязан возвращать задаток, оставалось надеяться на его порядочность. Роберт выглядел растерянным.

– Что мне следует предпринять? Как поведет себя Франсиско?

Ответа не знал даже Тауэр.

– Есть такие понятия, как дружба, порядочность, честь. А на другой чаше весов одиннадцать с половиной миллионов баксов. Я уверен, что он поступит правильно, – с явным сомнением произнес Уинтроп.