Халцедоновый Двор. И в пепел обращен - Мари Бреннан

«За свое царство я отдам жизнь, что говорить о боли и крови».

В конце концов, все это была лишь стихия, обычный огонь, да еще Лондонский камень, стоявший, точно алтарь, среди собора из жарких углей. С огнем Луна вполне могла совладать.

Однако, едва фронт Пожара продвинулся вперед, в сердце его встрепенулось нечто ужасное. Встрепенулось… и заметило Луну.

Под этим инфернальным взором Луна оцепенела, едва не поперхнувшись очередным вдохом. Привлекаемый каждой новой добычей, каждой новой преградой, возведенной на пути огня защитниками Сити, до сих пор взгляд Дракона скользил по сторонам без всякого порядка. Дракон видел лишь то, что пожирал, да то, что до поры лежало впереди.

А вниз взглянуть даже не помышлял.

Теперь же его сокрушительная мощь обратилась внутрь. В то время как языки пламени по-прежнему тянулись вперед (старания людей замедляли неумолимое движение огня, однако остановить его смертные не могли), сам Дракон устремил любопытный взгляд на Лондонский камень. Ничем не примечательная с виду глыба известняка таила в себе нечто иное, большее, ускользнувшее от глаз зверя, когда тот забрал в пасть Кэннон-стрит.

Одеревеневшее тело Луны охватил озноб. Спрятаться, скрыться, дабы и Халцедоновый Чертог остался незамеченным… но это было невозможно. Незримое пытливое щупальце потянулось вдоль Камня вниз и отыскало Луну.

Любопытство обернулось алчностью, всепоглощающим голодом. Здесь, внизу, обнаружилась добыча куда более славная, чем та, к которой преградил путь Батюшка Темза – зеркальное отражение мира, угодившего в когти Пожара, средоточие силы. Если смола и деготь на складах лондонских пристаней смогли породить Дракона, то чары Халцедонового Чертога сделают его божеством, против коего все усилия людей – тлен.

– Все это будет моим, – вязким, текучим, пышущим жаром, как раскаленная лава, голосом пророкотал Пожар.

От этого голоса кровь закипела в жилах. Когти Дракона вонзились в тело – в самую душу – и потянули к себе.

Халцедоновый Чертог, Лондон, час пополудни

Надолго замешкавшись у арки, что на Фиш-стрит, Иррит, наконец, заставила себя войти внутрь. Привыкнуть к ледяному дыханию Калех? Об этом нечего было и мечтать: каждое новое столкновение пугало сильнее прежнего. Возможно, кто-то из лондонских дивных и помогал Джеку Эллину из любви к своему городу, Иррит же заботило только одно – сбежать, скрыться от этого ужаса.

Нет, на самом деле это было не так. Все это обращалось в ложь всякий раз, как Иррит шагала в темноту арки – всякий раз, как несла весть от Принца королеве, всякий раз, как посвящала душу и тело борьбе с Пожаром вместо того, чтоб улизнуть домой, в Беркшир. Задумываться о причинах сего она не осмеливалась из опасений, как бы необоримый страх не пересилил, однако они и без этого исправно подталкивали ее вперед.

Дыхание Хозяйки Зимы вновь пробрало все тело насквозь. Искорка вечной жизни внутри потускнела, сделалась уязвимой, хрупкой. Вспомнились бедствия, творящиеся наверху – рушащиеся дома, удушливый дым, обезумевшие толпы смертных, бегущих прочь, точно крысы, спасая жалкую жизнь… Тысяча и один способ погибнуть! Быстро ли, медленно, в муках или в мгновенном забвении – неважно: в конечном счете она все едино угаснет, легко и просто, словно задутое пламя свечи.

Солоноватый привкус на языке: вскрикнув, Иррит заткнула рот кулаком, прокусила кожу до крови и невольно съежилась. Опомнившись, она сплюнула и заставила себя расправить плечи. Дивные наверху – уже более полудюжины, ведь мало-помалу в город вышли и другие (быть может, затем, чтобы бороться с огнем, а может, и попросту стремясь скрыться от ветра) – ждали указаний королевы. Ангризла пугала медлительных смертных, выгоняя их из домов, где становилось слишком опасно, Том Тоггин присматривал за потерявшимися детьми – всяк старался на свой лад. Однако все это – что воду в решете носить: несколько лишних капель делу не помогут.

Склонив голову, эльфийка двинулась вперед. Большая часть Халцедонового Чертога все еще оставалась для нее путаным лабиринтом, полным загадок, но главные коридоры она изучила настолько, что шла, не задумываясь. Однако, войдя в зал совета, она обнаружила, что он безмолвен и пуст – лишь веер Амадеи так и остался лежать, приколотый булавкой к столу. Тупо уставившись на импровизированную карту, Иррит невольно представила себе собственное тело, пронзенное насквозь: по улицам наверху рыскали шайки женщин, порой даже вооруженных, высматривавшие всех, кто странно одет или скверно говорит по-английски. Повсюду хватали и били иноземцев. Нескольких бросили в тюрьмы, но чаще убивали на месте.

Смерть настигала так просто, так неожиданно…

Хрипло, часто дыша, Иррит с силою запустила пальцы в волосы. Обломанные ногти глубоко впились в кожу.

– Прекрати, – прошептала она, стиснув зубы так, что заныли челюсти. – Ищи королеву.

Однако ни Луны, ни вообще хоть кого-нибудь найти не удавалось. Халцедоновый Чертог словно бы обратился в пустующий склеп. Неужто же все сбежали, ни слова ей не сказав? Ярость, вспыхнувшая в груди при сей мысли, немного помогла терпеть холод – до тех пор, пока Иррит вновь не подумала о смерти, здесь, в полном одиночестве.

Королевы не оказалось ни в спальне, ни в ночном саду. Чудесные цветы все до единого съежились, превратившись в черные хрупкие стебли, земля покрылась ковром жухлых листьев. Единственное место, где Иррит чувствовала себя, как дома… но сейчас она с плачем бросилась вон и остановилась, лишь врезавшись плечом в стену. К этому времени она добралась до большого приемного зала, но все еще не встретила ни души. Но вот изнутри донесся сдавленный вскрик.

Сердце в груди так и замерло. Общество – любое, чье бы то ни было – в эту минуту будет сущим благословением: выходит, не весь мир погиб! Охваченная дрожью, Иррит проскользнула в огромные двери.

Но зал был пуст, его высокие черные своды утешения не принесли. Гладь хрусталя меж ребрами потолочных арок тускло поблескивала коростой льда. Серебряный трон у дальней стены покрылся изморозью, и посему Иррит не сразу заметила, что огромное кресло сдвинуто в сторону.

Ступая онемевшими ногами по узорчатой мозаике пола, она пересекла зал и подошла ближе, охваченная ужасом перед тем, что может обнаружить. Доносившиеся из-за трона звуки больно было даже слышать. Однако она должна была это видеть. должна была узнать…

Вцепившись в ледяной металл, Иррит заглянула за трон.

При виде Луны сердце исполнилось надежд. Зачем королева прячется в нише за троном, стоя на каком-то возвышении и приложив ладонь к шероховатой глыбе известняка, оставалось только гадать, но, по крайней мере, она никуда не исчезла. Не все, не все бежали из дворца!..

И тут Иррит почувствовала исходящий из ниши жар.

Тепло его не несло с собой ничего приятного. Утром Иррит угораздило оказаться меж двух щупалец Пожара, меж двух горящих домов. В тот миг ей показалось, что раскаленный воздух обратит легкие в пепел, а этот жар был много хуже. Он обладал разумом.