Венганза. Высшая мера - Юлия Герман

— Кукла, смотри на меня! Это не самое страшное, что могло произойти с тобой. Ты жива! Тебя не скормили им на ужин! Ты в лучшем заведении подобного рода! Вытри сопли, расчешись, умойся и выполняй свою работу, иначе тебя вынесут отсюда вперед ногами, предварительно оттрахав. Живой ты отсюда не выйдешь никогда. Смирись и пытайся жить дальше. Когда-нибудь все мы обретем свободу и наша свобода либо милость Хозяина, который сотрет нам память и отпустит, либо стать одной из них. А пока этого не случилось, ты будешь приносить им доход, научишься его приносить, если нет — то ты уже труп, поняла меня?

Я кивнула, размазывая слезы по щекам, которые горели после ее пощечин.

— Поняла, Кукла? Выживай! С таким лицом и телом, как у тебя, это совсем не сложно, а теперь пошла, умылась и за работу. Хореограф займется тобой завтра, сейчас пошла в зал и смотри, как девочки танцуют.

Прошла неделя… за это время я успела адаптироваться…точнее, принять то, что казалось непринимаемым. Я быстро научилась двигаться там, при всех.

Научилась благодаря дозам белого порошка, который Роза подсовывала мне каждый раз, когда я шла на сцену. Потом я пойму, что это был еще один способ привязать меня к этому месту, поставить на колени. Зависимость от нее, зависимость от этого борделя. Под утро меня отвозили обратно в логово Ангела и запирали в комнате, а днем снова туда на сцену. Работать на него…для него… и ни разу за все время его не увидеть. Ненависть сменялась истериками, отчаянием, желанием поговорить, и снова ненавистью. Но я хотела выжить…тогда мне еще хотелось жить.

Я накрасила губы, подвела их карандашом, поправила закрученные в локоны волосы. Мне даже подобрали имидж куклы. Сильно прокрашенные ресницы, алые губы черные и красные кружева, никакого латекса, кожи. Вся в бордовом бархате, черном шелке с завитыми волосами, я исполняла свой номер, сводя с ума похотливых, пахнущих потом и алкоголем клиентов. Я еще не научилась различать, кто из них, кто, но я уже знала, кто готов заплатить за танец, а кто скупо будет смотреть издалека. За маленький “улов” нас наказывали. Роза орала и могла отхлестать по щекам. Лишиться ее милости никто не хотел. Это означало, что все блага и привилегии тебе больше не доступны. Мелочи. Простые человеческие мелочи станут недосягаемой роскошью. Сигареты, защита от насилия, побоев. И все из кожи вон лезли, чтобы угодить этой суке. Когда-нибудь я расцарапаю ей лицо…когда-нибудь. А сейчас у нее есть то, без чего я не станцую для этих уродов, то, без чего я не разденусь до тонких шелковых трусиков, не смогу ползать, выгибаясь по сцене и собирать дань своему сомнительному таланту и достоинствам. Иногда, когда кто-то из них хватал меня за тело, за волосы, за грудь, меня все еще тошнило.

Закрыв глаза и втянув кристаллики кокса, я зажала пальцами переносицу и посмотрела на себя в зеркало. Подождала, пока рассудок затуманится, пока все тело начнет вибрировать от искусственной эйфории и вышла на сцену. Толпа голодных и озабоченных клиентов засвистела, выкрикивая непристойности, а я исполняла свой танец. Томно глядя в никуда…отрываясь от реальности и погружаясь туда, где мне было хорошо. Возвращаясь в ЕГО объятия, извиваясь в ЕГО руках…касаясь своего тела и раздеваясь перед НИМ. А на самом деле у шеста, под взглядами толпы, красиво снимая вещь за вещью, ероша свои волосы, облизывая губы и стараясь ни о чем не думать. Меня еще не позвали в ВИП. Не знаю, почему…возможно, потому что новенькая, но я слышала, как Роза отказывала клиентам. Что ж, скоро я и туда попаду, сколько порошка мне поможет и там забыться?

Эротично прокрутившись вокруг шеста, опустилась на колени, снимая кружевной верх костюма прямо перед носом у лысого идиота, который в прямом смысле изошелся слюной и махал купюрами, подзывая к себе. Я обвела взглядом зал и застыла…это было как удар в солнечное сплетение. Я увидела ЕГО. Там, среди толпы…увидела, что он смотрит на меня горящими темными глазами, затягиваясь сигаретой и сложив руки на груди. Впервые пришел. Сердце забилось намного быстрее на доли секунды, радость и боль. Одновременно.

Оглушая и ослепляя. Пока голос клиента не вернул на землю:

— Эй, давай, Кукла. Поближе. Иди ко мне.

Пришел проверить, как я работаю? Все внутри сжалось, и я потонула в отчаянии. Повернулась к клиенту и, призывно виляя бедрами, выгибаясь как кошка, подползла к нему, подставляя бедро и ногу, затянутую в чулок. Купюра исчезла за резинкой, и я наклонилась к лысому, обвила его шею руками, продолжая извиваться в танце, чувствуя, как разрывается сердце и прошептала:

— Ты можешь потрогать меня, но это стоит дороже.

Глаза лысого заблестели и он провел рукой по моему бедру и животу, а я, вздернув подбородок, посмотрела на Диего и тут же закрыла глаза, изображая удовольствие. Щелкнула резинка трусиков. Мне только что заплатили еще.

Я открыла глаза внезапно, когда услышала вскрик и хруст сломанных костей. Лысый валялся на полу и корчился от боли, медленно подняла голову и посмотрела на Диего. Внутри поднималась волна протеста и идиотского триумфа. Но я не могла сейчас думать…не могла из-за наркотика, который туманил мой мозг, отнимал способность думать. Всего несколько минут назад, развлекая этих идиотов, я представляла себе, как ОН касается меня и чувствовать сейчас так близко…все равно, что снова окунуться в дикие фантазии. Я видела только его глаза и читала в них адскую смесь ярости и желания. В ответ все мое тело наполнилось жаром. Неконтролируемым безумием, что-то темное зарождалось внутри, демоническое, сжирающее мою волю. Оно заставляло кровь бежать по венам, сердце биться быстрее, даже вызывало приступ боли от желания, чтобы он ко мне прикоснулся. Кончиками пальцев. Унизительная жажда.

Страх испарился…его полностью поглотили кристаллы дряни, которую я вдохнула несколько минут назад и эта дрянь вызвала томление во всем теле, полное подчинение желанию, а не разуму.

— Эй, девка. Потряси своими прелестями передо мной, — он провел банкнотами по моей груди, заставив все тело покрыться мурашками и засунул деньги под резинку трусиков. Когда пальцы коснулись моей кожи, мне показалось, что она задымилась, все чувства обострились до невозможного. Посмотрела на деньги, а потом очень медленно подняла голову и заглянула ему в глаза, чувствуя, как плывет мой собственный взгляд. Села на край сцены, раздвинув ноги и прогибаясь назад, тряхнула волосами так, что вылетела заколка и туго завитые локоны окутали плечи, не отрывая взгляда, спустила тоненькую лямку полупрозрачного лифчика, который мне ещё запрещали снимать, потом вторую. Тёмные глаза вспыхнули, и его лицо побледнело, а мне захотелось застонать только от этого взгляда. Я тяжело дышала, внутри все клокотало. Вынула руку из лямки, потом вторую, продолжая смотреть в глаза.

Осталось щелкнуть застёжкой на спине, соски болезненно напряглись и терлись о кружево, я чувствовала как плавлюсь, как увлажняются мои бедра, как начинается пульсация всего тела в дикой жажде прикосновений. Все исчезли, я перестала слышать все звуки, кроме собственного сердцебиения и дыхания. Мне нужно было унять боль…и только он мог это… утолить мою жажду. Воспоминания врывались в воспаленный мозг…воспоминания о жгучей страсти и диком наслаждении.