Двурогий. Попаданец к Александру Македонскому - Юрий Корчевский

Алексей приврал, но бояться было нечего. Фиброн наемников распустил, платить было некому, и наверняка сам с семьей покинул Грецию. Теперь он опасался гнева Александра. А Гарпал уже никому ничего не расскажет. Впрочем, жить Александру осталось недолго. Алексей точно знал, что царь умрет в этом году, но дату не помнил. Не всем историкам под силу запомнить все даты. Алексей вовсе не собирался попадать во времена походов Македонского и даты не учил. Кое-что сохранилось в голове со школы да после прочтения книг. И если сам себя не подашь в выгодном свете начальству, то другие поспешат облить грязью, утопить соперника. Но он представил царю весомые вещественные доказательства – голову Гарпала и казну. Пусть не сам лично срубил голову казнокраду, но его, Алексея, стараниями и предатель понес кару, и казна вон – на улице в обозе. Да еще и лох цел, практически без потерь вернулся. Не сказал он об этом царю, но Александр и сам с высокой лестницы видел и обоз, и воинов, должен оценить.

Александр помолчал пару минут, оценивая услышанное. Потом махнул рукой. Тут же подбежал слуга с подносом, на котором стояли два серебряных кубка с вином.

– Хочу выпить за тебя, Алекс! Не ошибся я в тебе, когда поручил убить Мемнона, и ныне ты еще раз подтвердил свои способности. Поверь, не каждый лохаг так сможет. За тебя!

– За тебя, император!

И опростал чашу. Слово «император» Александру явно понравилось. Император – хозяин империи, а царь – всего лишь одной страны. Александр помедлил, выпил.

– Да! Владения мои велики, и пали ниц перед моими воинами Персия, Египет, Вавилон и Бактрия, Индия и другие страны. Отныне велю именовать себя так!

Кто стоял в зале – слуги, телохранители, какие-то вельможи, – восторженно закричали.

– Да здравствует император Александр, сын Филиппа, пусть боги продлят твои годы!

Похоже, с лестью угодил Алексей. Самому смешно, а получилось удачно, в точку. И ответить новоявленному императору надо обязательно.

– Назначаю тебя стратегом, берешь под свою руку двойную филу! Чем ты хуже… иных!

Про Фиброна Александр умолчал.

– Славься, Алекс! – закричали немногочисленные присутствующие. И еще вина в кубки налили, теперь уже всем.

– За нового стратега!

Позвали Мазея – нового сатрапа Вавилонии, назначенного вместо беглого Гарпала. Совсем недавно Аполлодор сам был стратегом, а ныне поднялся до сатрапа. Должность уже не военная, а чиновника гражданского, одного из управителей территории.

Александр представил нового стратега. Должность большая. Если на современный лад, то равная генералу.

Пошли тосты за Александра, почти сразу заявились куртизанки. Алексей узнал только одну новую пассию – Таис из Афин. Женщина очень красивая, с белой бархатной кожей, великолепной фигурой, к тому же способная поддержать беседу. Не все мужчины, обычно лишь из семей богатых, могли позволить себе нанять для ребенка учителя риторики.

В зал входили все новые люди, занимавшие высокие посты в армии или администрации. Поздравляли Алексея, желали с ним выпить. Отказаться – значит обидеть. И, в общем, не желая того, набрался Алексей изрядно. Вина было много, а закуска скромная – сушеные фрукты и сладости вроде щербета. Сейчас бы кусок хорошего мяса, жаренного на вертеле, да с луком и ржаным деревенским хлебом. Вкусно, сытно.

Чем закончился день, Алексей не помнил. Да и напивался он так всего лишь два-три раза в жизни. Утром проснулся в палатке, на матраце, набитом овечьей шерстью. Мягко, но слишком жарко, такой матрац хорош зимой. О! Как раскалывалась голова! И во рту сухо, как в пустыне Сахара.

Алексей пошевелился, тут же раздался голос раба Хасана:

– Что надо, хозяин?

– Пить!

О, как вкусна обычная вода! Пил бы и пил, но сосуд быстро закончился.

– Еще!

– Я быстро!

Хасан убежал. Алексей начал припоминать, что вчера произошло. О! Так он стратег ныне! И в подчинении у него пять тысяч гоплитов или десять лохов. Можно сказать, большой начальник. Выше только командир фаланги или рода войск. Скажем, щитоносцев или лучников, либо союзной пехоты.

Головокружение прекратилось, хотя голова гудела. Сел на матраце. А в палатку уже Хасан входит, двумя руками держит горшок, над горловиной легкий парок идет.

– Хозяин, горячая шурпа из баранины. Очень надо выпить!

Горшок горячий, руки обжигает. По глотку, дуя на содержимое, опростал. Колокола в голове замолкли, жажда исчезла.

– Молодец, Хасан.

Раб помог подняться. Алексей вышел из палатки. Вокруг незнакомый лагерь, воины занимаются упражнениями. Где его лох? Где Перикл? Ага, вот и он идет, бодр и весел.

– Приветствую, стратег! Живой?

– Местами. Как вчера прошло?

– В лучшем виде. Казну сдал, получил табличку, моя совесть чиста. Поздравляю с назначением!

– Спасибо. Выбирай: либо лохагом на мое место, либо при мне казначеем.

В двойной филе воинов много, и здесь уже имеется должность казначея, потому как деньги приличные из казны на содержание воинов идут.

– Тогда казначеем при тебе. Рад, что не забыл приятеля.

– А кого тогда лохагом?

– Ты стратег, решай сам. Я бы на твоем месте присмотрелся к Гектору, командиру пятой дюжины.

– Сам так думал. Прикажи лоху строиться.

Построились быстро, чувствовалась выучка. Алексей объявил, что отныне лохагом будет Гектор. Воины стали бить мечами по щитам, выражая одобрение. Гектор, хоть и молод, а разумен, решения принимает осторожно. А приняв, бросается исполнять. Смел, но не безрассуден.

А потом уже общее построение обеих фил объявил. У каждой – свой командир. Каждая фила – как современный полк, а двойная фила – как бригада. Так что Алексей комбриг, а привычнее – стратег. На построении – тщательный смотр: не ржавое ли оружие, не гнилые ли ремни, да прочна ли кожаная кираса? Пока закончил прием и осмотр гоплитов, уже обеденное время настало. В любой армии обед – святое дело, никто не должен отвлекать на упражнения или хозяйственные работы. Так и пролетел первый день. Лагерь располагался на окраине города. Ни воины горожанам не мешают, ни горожане лагерю. Поглядывали любопытные прохожие, как воины дерутся деревянными мечами, так пусть видят, что и в мирное время гоплиты повышают боевое мастерство.

Плохо, что лагерь под боком у сатрапа и самого Александра. Начальство может нагрянуть в любой момент, это держит в напряжении. Кроме того, случись нападение, город защищать будет Алексей со своим воинством и телохранители Александра и Аполлодора. Всего наберется тысяч восемь. Для такого крупного города, как Вавилон, – сущая мелочь. Только реальных врагов, имеющих армию, поблизости не наблюдалось. Недоброжелатели были, как всегда и при всех правителях бывает. Одни завидовали, другие желали всяческих невзгод и даже смертей правителю. Под Александром военачальников много. Одни обижены Македонским и затаили обиду, другие считают себя не менее способными в воинском искусстве. Просто Александру повезло по праву рождения, все же он царский сын. Александру придворные льстецы внушили, что он на самом деле богоизбранный, наделен необычными способностями и умениями. Зазнался, не без того, – со стороны Алексею заметно было, как и многим. Он помнил Александра в самом начале, еще в Греции, до начала персидского похода, и сейчас. И сравнение было не в пользу теперешнего. Уже нет рядом с царем тех верных ему полководцев. Кто-то погиб в бою, других своей рукой убил, третьих казнил, заподозрив в заговоре. Даже верного коня Буцефала нет. И получалось – опереться и довериться не на кого в ближнем окружении.