Профессия: репортерка. «Десять дней в сумасшедшем доме» и другие статьи основоположницы расследовательской журналистики - Нелли Блай

– Можете вспомнить другие случаи убийства кошек, отданных на передержку?

– Множество, но я не знаю имен их хозяев. Бесполезно их пересказывать. Я очень хорошо помню один случай с женщиной из Бруклина, которая принесла свою кошку на передержку на четыре месяца. Она заплатила 25 долларов за ее содержание, но не успела она отойти на два квартала, как кошку убили.

– Как вам кажется, кошачьему приюту жертвовали много денег?

– О да, кучу. Люди приезжали сюда в каретах и оставляли по 10 или 15 долларов, иногда по 25. Помимо этого, они жертвовали уголь, мебель и корм для кошек. Что было неладно с кошками – так это что их не кормили регулярно, – добавила она. – Они часто по два дня проводили без пищи, ну и заболевали.

В числе прочих доказательств своего рассказа миссис Ван Орден показала мне письмо, написанное Белль Чарльтон и адресованное миссис Эдвардс, которое я привожу без исправлений:

Дорогая Дженни, шлю вам те глазные капли и открытку от миссис Конклин. Мод узнала, что леди с Восточной 60-й улицы, № 460, просит вас ее проведать, у ней имеются примилинькие карнизы для окон еще примилинький платяной шкаф для кошачьего приюта, ну подфартило так подфартило вам, она хочет от них скорей избавиться, чтоб вы за ними прислали. Вы спросили, что я истратила. Сдается мне, пару долларов на масло и молоко и сдачу Томми Бреннану и дерево на рукоятки.

Шлю вам чуть виски. Выпейте за мое здоровье. Я себя веду хорошо. Дженни мне так жаль бедную крошку Нэджи, надо держать хворых и здоровых врозь, сколько возможно. Прибавлю, что я не получила вчера вечером ни пенни. Ну Дженни всех благ,

Ваша покорная,

Белль

Приведу для контраста другое письмо – письмо мисс Юэн, написанное мелким, монотонным, но совершенно разборчивым почерком:

Ваше письмо от 11 числа сего месяца было получено своевременно, и я поблагодарила бы вас ранее, если бы не рассчитывала дать ответ лично; однако дождливая погода в последние пять дней помешала мне выбраться в город.

Я глубоко сочувствую вашему разочарованию по поводу неожиданной задержки с переездом милых кисок в их новый дом и разделяю его. Не самовольно ли захватила его нынешняя жилица? Если у нее нет письменного соглашения с владельцем, у нее нет никаких юридических прав на это помещение.

Но мы не будем поддаваться унынию, потому что мы делаем Божье дело и не оставим наших трудов перед лицом вражды и неправды. Эти беспомощные маленькие создания вопиют о своих страданиях так громко, что заглушают ангельское пение на небесах, достигая престола Господа – их милосердного творца, ныне простирающего десницу свою в их защиту.

Мы – лишь орудия Отца нашего Небесного и творим его милосердную волю. Он собрал своих избранных вместе с четырех концов города, вдохновил их общей священной миссией и никогда, никогда их не покинет! Теперь вы подошли к Красному морю мытарств и разочарований, и сказано вам: «Не бойтесь, стойте – и увидите спасение Господне, которое Он соделает вам ныне»[71]. Скоро будет изречена воля Господа: «Скажи сынам Израилевым, чтоб они шли, и Господь будет вести их, как в древности вел сынов Израилевых, и отыщет место отдохновения для своих гонимых крошек». Поэтому не падайте духом и славьте Господа непрестанно за эту милость.

Не могу окончить это письмо, не прибавив, как глубоко я ценю благородную самоотверженную натуру миссис Эдвардс, которая ценой великих собственных неудобств заботится о таком великом множестве бедных кошек и котят. Да пребудет благословение Господне с ней, с вами, с дорогой мисс Чарльтон и со всеми, кто посвятил себя этому богоугодному делу.

Остаюсь уважающая вас

Кэролайн Г. Юэн

Ну разве не странная история о странных людях?

[Этот репортаж был написан в санитарном поезде принца фон Кроя, следующем из Перемышля в Будапешт]

По пути в Будапешт. – Долгий день меня не утомил, хотя даже червяк мог бы нас обогнать и скорее достичь места назначения. В сравнении с нами улитка показалась бы экспресс-локомотивом.

Каждая минута приносила новые интересные впечатления. При виде поездов со счастливыми, преисполненными решимости солдатами в новых с иголочки мундирах и вагонов, украшенных австро-венгерскими флагами и сосновыми ветками, у меня комок застревал в горле. Красивые, здоровые, ясноглазые славные парни, все еще на пороге взросления.

С цветами на фуражках, с песней на устах; преисполненные веры в свою миссию; с любовью ко всему человечеству, но убежденные, как первые христиане, что стоят за правое дело, они радостно отправляются в пекло сражения. Длинные, обрызганные известью поезда, останавливавшиеся по сторонам, чтобы пропустить нас, или обгонявшие по пути, рассказывали продолжение этой истории.

Высохшие и поблекшие цветы по-прежнему виднелись на солдатских фуражках, испачканных грязью. Во ввалившихся глазах застыли самые ужасные картины ада, какие доводилось видеть живущим. Их губы разучились улыбаться. Тела изранены. Их переполняет горе и боль длинных дней и бесконечных ночей, проведенных в сырых, холодных, грязных окопах. Помимо чудовищных ран, они страдают от холеры, дизентерии, брюшного тифа и глухого кашля, который сотрясает их, как больных туберкулезом в последней стадии.

В амуниции и провианте, похоже, недостатка нет. Длинные вереницы фургонов, груженных орудиями, одеялами, зарядными ящиками, амуницией, тянутся бесконечно. Они повсюду, на рельсах и дорогах. Днем, когда я села в поезд, мы ехали параллельно дороге. Она была сплошь покрыта обозами: я насчитала пятьсот и сдалась. Когда наш поезд наконец изменил направление, я увидела конец (или только часть) этого каравана, извивающийся вдали между двух холмов.

Часы повсюду

Я заметила, что часы идут. По одному этому можно было заключить, что мы покинули Галицию. В Галиции часы повсюду: на стенах, на столах, на лестницах, на зданиях. В Саноке я даже обнаружила часы у себя под кроватью. Уверена, что местным жителям нравится вид часов. Должно быть, в белом циферблате с двенадцатью римскими цифрами есть что-то особенно завораживающее для них – иначе они бы их не покупали. Потому что ни одни часы в целой Галиции не идут – даже вокзальные.

…Забыла упомянуть, что поезд принца фон Кроя помечен литерой D. Это один из шести составов, которые оснастили и содержат рыцари Мальтийского ордена. Он сохраняет независимость от всех других обществ, и его члены содержат эти поезда.