Высшая справедливость - Микаэль Юрт

– Мы приближаемся. Вы на местах? – передал по радиосвязи Карлос.

Билли снова утопил педаль газа.

Глупо было бы сейчас его упустить.

Если они прекратят преследование, Форд сможет свернуть на одну из второстепеных улиц – а их, как предполагал Билли, было множество на всем протяжении пути. К его огромному разочарованию, им сообщили, что пока не смогли найти никого поблизости. Билли громко выругался, слыша, как Карлос объясняет диспетчеру, что у них осталось в запасе меньше минуты.

Машины приближались к очередной круговой развязке. С левой стороны Билли заметил движущийся по велосипедной дорожке мопед. У его владельца, очевидно, и в мыслях не было остановиться. Уверенный в собственной безопасности, охраняемой «законом о зебре», который предписывал автомобилям уступать дорогу на нерегулируемых пешеходных переходах, мопедист вывернул на переход. Хотя закон определенно не касался ситуаций, в которых пешеход не спешивается, и уж точно никак не регламентировал особенности поведения во время полицейской погони.

В последнее мгновение красный «Форд» успел притормозить, и ухитрился взять вправо ровно настолько, что до водителя мопеда оставалось каких-то пара сантиметров. Тот, однако, не справился с управлением и упал, прокатившись вперед, тем самым отняв у Билли возможность повторить маневр красного «Форда». Он ни за что не успел бы затормозить, и у Билли не осталось иного выбора, кроме как вывернуть налево. Он снес знак «пешеходный переход» с островка безопасности, и машину, зацепившую прожектор, понесло дальше, прямо в центр развязки, где в качестве украшения были установлены шесть огромных бетонных сфер. Группами по три сферы разного диаметра. Словно два гигантских снеговика решили прикорнуть на травке.

Автомобиль Билли с грохотом и треском врезался в одну из групп, и на этом погоня закончилась.

Мир на секунду побелел, когда под треск сминаемого металла раскрылись подушки безопасности. У Билли звенело в ушах, когда он, придя в себя через несколько секунд, смог достаточно отодвинуть подушку, чтобы повернуть голову к Карлосу.

– Ты в порядке?

Карлос кивнул. Билли видел, что носом у того идет кровь. Тонкий ручеек сбегал на верхнюю губу и пропадал во рту, когда Карлос стал водить нижней челюстью туда-сюда, словно ее заклинило.

– Я ничего не слышу левым ухом, – пожаловался он, продолжая свою странноватую гимнастику. Подушка безопасности при неблагоприятном стечении обстоятельств могла своим ударом разорвать барабанные перепонки, вспомнил Билли, но слух должен был восстановиться.

Из рации доносилось, что мимо здания полиции не проезжал никакой красный «Форд». Были виной тому непринятые вовремя меры, или же «Форд» просто куда-то свернул, не доезжая до перекрестка, Билли не знал, да это его и не беспокоило.

У них есть его номера.

Они все равно его возьмут.

* * *

Когда Ванья вернулась, в офисе были только Урсула и Себастиан.

– Все пошло к чертям, – резюмировала она события прошедшего утра.

– Мы уже наслышаны, – отозвалась Урсула. Возможно, Себастиан додумал лишнее, но у него сложилось впечатление, что эту ситуацию Урсула будет впредь использовать в качестве аргумента каждый раз, когда Торкель попросит ее быть терпимее с коллегами из регионов.

– Как себя чувствуют Билли и Карлос? – спросил он. Никогда не помешает продемонстрировать немного заботы. К тому же вопрос был в высшей степени связан с работой.

– Они сейчас в местной поликлинике. У Билли немного болит голова, вероятно, он получил небольшое сотрясение мозга. А у Карлоса предположительно лопнула барабанная перепонка. Машину нашли?

– А где все остальные? – вместо ответа спросила Урсула.

– Торкелю и Анне-Ли нужно обсудить комментарий для прессы. Очевидно, репортеры уже заинтересовались безумной погоней в густонаселенном районе… Что с машиной? – повторила она свой вопрос.

– Машину не обнаружили, но установили владельца.

– Кто он?

Ванья подошла к Урсуле, словно надеялась увидеть ответ на экране ее компьютера.

– Машина зарегистрирована на фирму. «Бруде и Хаммарстен». Вот их адрес.

Она протянула Ванье стикер. Та скользнула взглядом по бумажке, прежде чем спрятать ее в карман, и развернулась к выходу.

– Ты идешь? – через плечо спросила она Урсулу.

– Нет.

Ванья остановилась на полпути к дверям.

– Почему нет?

– Я только что получила отчет о вскрытии Ребекки Альм и полный протокол осмотра ее квартиры. Мне необходимо их изучить.

– Ладно…

– Возьми Себастиана, – предложила Урсула, кивая в его сторону.

Ванья одарила ее взглядом, который без слов мог рассказать, что она думает о таком предложении.

– Нас мало, и четверо сейчас отсутствуют. Если мы работаем вместе, значит, мы работаем вместе, – развила Урсула свою мысль, стараясь, чтобы ее слова не звучали как порицание, но в то же время с таким подтекстом, который единственно мог заставить Ванью изменить свое поведение: ее действия были непрофессиональны. Ванья замялась, пытаясь найти адекватные аргументы, чтобы ехать одной, но вскоре сдалась.

– Поехали, – произнесла она с таким энтузиазмом, словно ей предложили отмыть блохастую собаку. Себастиан бодро вскочил со стула, схватил со спинки куртку, почти беззвучно шепнул Урсуле «спасибо» и поспешил вслед за Ваньей.

Навигатор подсказывал им кратчайший путь на шоссе Дага Хаммаршельда[19]. Это был единственный голос, звучавший в машине. Себастиан сидел молча. Он вспоминал первый раз, когда ему довелось ехать в машине с Ваньей. Он тогда и понятия не имел, кто она для него. Тогда их тоже вел навигатор. К старой школе его отца. Он на секунду представил себе…

Что было бы, не узнай он правды?

Если бы он не увидел тех писем в родительском доме, не стал бы ее разыскивать, не нашел бы ее?

Жизнь Ваньи была бы если не лучше, то уж точно гораздо проще.

Ее никогда не похитил бы Хинде.

Анна и Вальдемар все еще были бы вместе. У них все еще была бы дочь.

Тролле Херманссон, очевидно, был бы жив, если бы только не упился до смерти.

Урсула никогда не лишилась бы глаза.

Его действия сказались на стольких людях, но насколько мог судить Себастиан, это влияние никогда не было позитивным. А что с его собственной жизнью?

Он никогда не стал бы искать возможности вернуться на работу в Госкомиссию. Возможно, он все равно принял бы участие в расследовании, когда объявился Эдвард Хинде, но лишь в качестве консультанта. И сразу покинул бы команду, как только дело было раскрыто. У него не было бы причин держаться за это место. Он вернулся бы к своей одинокой жизни в квартире, которую использовал лишь частично, бесцельно перебиваясь случайной работой и обезличенным сексом. В принципе, это описание соответствовало и его сегодняшнему образу жизни, но не вполне. У него была цель, и он готов был за нее бороться. Себастиан видел путь, вектор, которого ему так не хватало в жизни. Случались взлеты и падения, но Госкомиссия все равно оставалась для Себастиана своеобразной константой. Говоря высоким слогом, Ванья вернула его жизни смысл. Вне зависимости от того, как развивались их отношения, сам факт ее существования и того, что Себастиан знал о нем, стал для него спасением.