В огненном плену - Карен Мари Монинг

— Вы отведете нас к ней, немедленно, — говорит Бэрронс.

Джози задирает голову и высокомерно отвечает ему:

— Мы поставим Джейду в известность о том, что вы просите об аудиенции. После того как Мак и ее Невидимые покинут наше аббатство.

Семеро мужчин проносятся мимо нее так быстро, что платиновые волосы взлетают в воздух, и один из них — готова поспорить, что Бэрронс, — задевает Джози локтем или кулаком. Она спиной падает в диванчик, перекатывается через валик и обрушивается на пол.

Мы с моей кавалькадой, чем бы она ни была, с мрачным видом следуем за мужчинами.

К тому времени, как мы добираемся до крыла, в котором расположены комнаты Ровены, — я не сомневаюсь, что именно там решила обосноваться Джейда, это же здешний Овальный кабинет, само место предполагает позицию власти, — наша группа сокращается до Бэрронса, Риодана и меня.

Горцы изъявили желание спуститься вниз и проверить темницу Крууса, сделав по пути крюк в сторону Красной Библиотеки и забрав Колин. Риодан, который никому не доверяет, отправил с ними Фейда. Клэр и Сорча, которые к тому времени нас догнали, требовали, чтобы мы спросили разрешения у Джейды, прежде чем спускаться под аббатство, а когда горцы молча прошли мимо них, с невероятно обиженным видом рванулись следом. Я все это время молчала, готовясь солгать сквозь зубы о чем угодно, лишь бы меня не пытались тянуть за собой вниз, туда, где я могу попасть в паутину сил, удерживающих или почти не удерживающих Крууса.

По мере того, как мы приближаемся к комнатам Ровены, плиты пола сменяются с бледно-серого камня на камень, который слабо поблескивает, словно посыпан серебряной пылью, а затем на литое золото с замысловатыми символами и инкрустацией вдоль стен, составленной из мерцающих драгоценных камней, которые сверкают темным огнем.

Риодан резко останавливается.

— Что случилось?

— Мак, ты что-нибудь чуешь.

Я расширяю свои ши-видящие чувства, тянусь, ищу.

— Вроде чего?

— Я чувствую то же, что чуял в ту ночь в клубе, когда ты должна была убить Невидимую Принцессу.

— Ты не сказал мне прямо, что я должна ее убить, — возмущенно напоминаю я. — И ты не ши-видящий, так что каким, интересно, образом ты можешь тут что-то почуять?

Я смотрю на Бэрронса:

— А ты что-то чувствуешь?

Он единожды дергает головой влево и смотрит на Риодана, который довольно долго стоит неподвижно, а затем произносит:

— Нет, ерунда. Забудьте.

Вот только по нему не похоже, что он забыл. Риодан выглядит очень встревоженным. Чем-то. Я снова расширяю свое чутье, ищу, но ничего не нахожу. Я задумчиво склоняю голову набок и смериваю взглядом моих преследователей, которые столпились поблизости, слева, справа, сзади.

Абсолютно ничего. Во всех направлениях, за исключением того, что под аббатством. Так что же они такое?

Покои Ровены состоят из полудюжины комнат: спальни, изысканного, царственного кабинета, двух библиотек и огромной чудесной ванной комнаты с огромной древней ванной на ножках-лапах, а также неуютной и простой приемной, похожей на те, что бывают при кабинетах врачей. Я когда-то сунула нос в обиталище грандмистрисс, но не успела осмотреть его так тщательно, как мне бы того хотелось. Подозреваю, секретов за фальшивыми панелями на стенах и под полом найдется не меньше, чем песчинок в песочных часах. Мы с Дэни не раз пролетали двойные французские двери и пробивались в комнаты Ровены, только чтобы найти внутри недовольную грандмистрисс, предвидевшую наше появление.

И сегодня с неожиданным появлением не срослось. Когда мы поворачиваем в последний коридор, в его конце обнаруживаются четыре вооруженные женщины, стоящие на посту у закрытых дверей.

Они производят внушительное впечатление. Я могу понять, почему их приняло наше аббатство: выбор был между «принять» и «умереть». Ровена не обучала своих ши-видящих. Она подавляла их, намеренно заставляя чувствовать себя слабыми и нуждающимися. Женщины Джейды увешаны амуницией и сжимают автоматы, с каменным выражением лиц ожидая нашего приближения. Сказывается военное прошлое.

Они бы и мне понравились, встреть я их где-то на улице. Очень понравились. Во мне живет огромное уважение к военным мужчинам и женщинам, к нашим повседневным героям, которые хранят нашу столь ценную безопасность.

Но они не нравятся мне перед этой дверью.

В этих комнатах место Кэт, а не какой-то чужачке, чьи задачи и благонадежность неясны.

Женщины изучают нас, замечают Невидимых за моей спиной, но никак не комментируют их появление. Если они пересекли континенты, чтобы попасть сюда, то наверняка видели и более странные вещи. Черт возьми, если они служили за океаном, то наверняка видели ад.

Оружие они вскидывают гладко и синхронно, целясь в нас.

— Джейда не принимает посетителей, — резко говорит высокая женщина с коротко стриженными черными волосами, чуть осветленными на концах.

Я прячусь среди роя Невидимых — пусть защищают свою пчелиную королеву. Идея с живым щитом мне нравится. Я почти укутываюсь в своих зловонных попутчиков. Пусть меня сложно убить, пусть я пережила даже то, как мне вырвали горло, но мне не нужно испытывать на себе автоматную очередь, чтобы знать, насколько это больно.

Бэрронс и Риодан внезапно исчезают. Я порой забываю, что они это могут: становиться почти невидимыми, сливаться с окружающей средой и возникать без предупреждения.

Звучат выстрелы, разлетается и врезается в стены оружие, и, пригибаясь от визга опасного рикошета, я прячусь за своих рабочих пчел. Выглядывая из-за их капюшонов, я замечаю короткую стычку, после которой женщины оказываются без сознания на полу, а Бэрронс открывает дверь.

Когда я перешагиваю через ши-видящих, темноволосая со скоростью атакующей кобры хватает меня за ногу и дергает.

Бэрронс в тот же миг оказывается над ней, а я падаю назад, резко.

И пока я падаю, со мной приключается очень странная вещь. Внезапно, в необычной вспышке, я вижу свою комнату в «Кларин-хаусе»; время замедляется, как улитка, и я одновременно проживаю два разных события.

Я падаю назад, на спину, в аббатстве.

И падаю вперед в тесном номере мотеля.

Здесь Бэрронс смотрит на меня сверху, удерживая напавшую и пытаясь меня поймать.

Но в то же время мы в мотеле, и это он только что уронил меня на пол.

Здесь я одета.

В «Кларин-хаусе» на мне нет джинсов, воздух холодит кожу, и у меня голая задница.

В аббатстве я падаю на пол с такой силой, что у меня клацают зубы, и моргаю, трясу головой.

Какого черта?

Реальность снова сливается в единую версию. Я в аббатстве, и только в аббатстве.