В огненном плену - Карен Мари Монинг

— Что-то изменилось? — спрашивает Кристиан.

— Я не могу отсюда определить. Мне нужно ее увидеть.

А я не хочу. Я найду способ отказаться об этого. В последний раз, стоя в той подземной каверне, я не знала, что во мне хранится копия Книги. Я считала это ложью, которую «Синсар Дабх» придумала, чтобы заставить меня сомневаться в собственных силах. С той ночи у меня было немало кошмаров на тему того, что меня запечатают рядом с Круусом.

По своей воле явиться в аббатство, спуститься в тюрьму бок о бок с теми же ши-видящими и Келтарами, которые обладают достаточной силой, чтобы меня запереть?

Никогда.

Появление Бэрронса за спиной я ощущаю раньше, чем он начинает говорить. Мой призрачный плащ отодвигается, а мое тело заводится на полную, как суперкар, слишком долго томившийся в гараже и истосковавшийся по долгой быстрой езде на пределе возможностей двигателя.

— Ах, черт.

Он приближается и останавливается рядом, но не касаясь меня. Ему это и не требуется. Я иногда думаю, что наши атомы так рады друг друга видеть, что посылают гонцов, перенося желание, силу и любовь от одного «острова» к другому.

— Я знал, что нам стоит его переместить! — рычит Бэрронс.

— Или хотя бы залить цементом, — соглашаюсь я.

— Где остальные, — говорит ему Риодан.

— Когда я принял твое сообщение, со мной был только Фейд.

И пока я пытаюсь понять, каким образом Риодан умудрился связаться с Бэрронсом в Фейри, Фейд выскальзывает из тени, высокий, мускулистый, покрытый шрамами, как и все остальные из Девяти. Он движется тем же почти неуловимым способом, который Бэрронс позволяет себе только наедине со мной. Если ты не видел подобного раньше, впечатление будет странным; движущегося таким образом невозможно воспринять как человека.

Горцы смыкают ряды.

Фейд смеется, в лунном свете белеют его клыки.

Двое горцев перемещают руки к древним странным кинжалам, висящим в ножнах на их поясах.

Риодан резко смотрит на Фейда, тот отвечает рычанием, но начинает двигаться нормально, как остальные.

Наша армия невелика, но впечатляет. Мы стоим двумя группами, Бэрронс, Фейд, Риодан и я, а рядом Дэйгис, Драстен, Кейон и Кристофер, готовые к встрече с неведомым врагом.

И вполне известным, который каким-то образом умудряется действовать, несмотря на лед и барьеры.

Если война не начнется в наших рядах — что с легкостью может произойти с таким количеством тестостерона на квадратный метр, — я полагаю, что наши шансы вернуть аббатство из рук по крайней мере одного врага достаточно высоки.

Новые ши-видящие захватили не простое аббатство — они выбрали радиоактивное.

Я уже не уверена в том, что меня волнует больше: опасность под «Честерсом», опасность под аббатством или опасность, которая во мне. Я бы хотела избавиться от всех трех. Избавиться от всего этого в обратном порядке тоже было бы неплохо.

— Как думаешь, все это хоть когда-нибудь вернется в норму?

Бэрронс выразительно смотрит на меня:

— А оно было нормальным? Я пропустил последнее столетие?

— К черту норму, — говорит Риодан. — Предпочитаю добрую войну в любой подходящий день.

— Ясное дело, босс, — соглашается Фейд.

Драстен фыркает:

— Вы ненормальные, все. Я отдал бы левое яйцо за то, чтобы наш мир прожил еще сто лет.

Остальные Келтары с жаром соглашаются, упоминая при этом разные части тела.

Я, окруженная альфа-самцами, в которых магии больше, чем во всем преподавательском составе Хогвартса, собираюсь спросить, как нам пробраться за ворота, но вопрос отпадает сам собой.

По мановению невидимой руки они медленно начинают открываться.

Этот дом не будет медленно сгорать дотла[44].

Мак

Раньше я точно знала, куда направляюсь и как и с чем буду разбираться, когда туда доберусь.

До того как событие произошло, я мысленно перебирала возможные варианты и решала, что буду говорить или делать, если случится Икс, Игрек или Зет. Хотя нечто столь экзотическое, как Зет, в маленьком городке Джорджии почти никогда не случалось. А когда случалось, мы закрывали школы и устраивали шествия.

Так же тщательно я обычно готовилась к свиданиям в старшей школе: когда Билли Джеймс пригласит меня, я могу сразу же согласиться, а могу заставить его подождать; могу надеть топ с низким вырезом или что-то милое и кокетливое; а когда он попытается меня поцеловать, могу ему это позволить; а если он отведет меня на менее популярную вечеринку у Эмми Танахузер вместо вечеринки года у Хизер Джексон, могу его бросить; а если он захочет секса — готова ли я?

Ах, моя давно утраченная легкомысленная жизнь.

В то время события развивались так предсказуемо. Я надела кокетливое и милое, я бросила его, когда он отвел меня не на ту вечеринку, у меня не было секса с Билли, но был секс с его старшим братом чуть позже в то лето.

Но моя тщательная подготовка перестала работать.

Всякий раз, как я думаю, что готова к любому возможному сценарию, гравитация изменяется, траектория искажается, в бензобаке оказывается ракетное топливо, и я лечу кувырком на невозможной скорости к совершенно новому месту аварии, которого даже не представляла, на большой и мерзкой планете, о существовании которой даже не догадывалась, пока та не появилась на горизонте так резко, что никакое лихорадочное торможение не спасает от столкновения.

Как подготовить себя к столкновению с тем, чего не можешь представить?

Чем ближе мы подходим к аббатству, тем жарче становится. По обе стороны подъездной дорожки из пышного газона струится туман. Я чувствую себя так, словно мы свернули на недетскую дорожку из желтого кирпича, но за кулисами нас ждет не фокусник, а невероятно мощный и потрясающе опасный волшебник хаоса.

До рассвета еще два часа, и мы в Ирландии, но я, чтоб его, покрыта пóтом, влажные волосы липнут к лицу. Здесь жарче, чем было в Дублине. Фонтан — не единственная новая деталь экстерьера. Золотые решетки, увитые черными розами, предлагают укрыться под ними на мраморных скамьях, и я подозреваю, что запах цветов окажет наркотическое действие на любого, кто будет достаточно глупым, чтобы войти под их альков.

— Теперь у них есть камни, — говорит Драстен, указывая взглядом на возвышающиеся в тумане огромные пальцы цвета выбеленной кости. Пальцы тянутся к небу.

— Мне плевать, — грохочет Кейон.

Дэйгис соглашается с ним:

— Мне тоже.