Метро 2035. Черноморье - Виктор Лебедев

Ган и Надя расчистили место во второй комнате, где был найден ключ, сумели разложить диван. На всякий случай мужчина сдвинул тумбочку, приперев межкомнатную дверь. Осторожность никогда не помешает.

– Не вызывает он у меня доверия, – прошептала девушка, когда они легли.

– У него было время, чтобы убить меня. Он мог вытолкнуть меня из окна или всадить свой топорик, когда я поворачивался к нему спиной. Если бы хотел, давно воспользовался бы возможностью. К нам в комнату незаметно он не попадет, давай спать.

Когда рассвело, они распрощались с Ямахой на улице. Байк оказался спрятанным недалеко отсюда, в тех самых гаражах поблизости. Мужчина отцепил нехитрую «сигнализацию» из проволоки и бутылок, вывел средство передвижения на улицу. Ган посмотрел на байк в восхищении – совершенство! Бронированные листы по бокам, защищающие ноги, закрепленные ножи на колесах, толстенное стекло, явно пуленепробиваемое. С таким железным конем любая дорога по плечу! Байк был изрядно потрепан и исцарапан, но по-прежнему выглядел мощно.

Ямаха нацепил шлем, хлопнул по плечу беглеца.

– Да пребудет с вами удача!

Затарахтел мотор, байк рванул, набирая скорость, поднимая дорожную пыль. Ган и Надя стояли и смотрели вслед удаляющемуся байкеру, посмевшему бросить вызов окружающему негостеприимному миру[9].

– И тебе пусть повезет, – пробормотал мужчина.

Через дорогу, во дворе соседнего двухэтажного дома у мятой бочки сгрудились трое пожилых мужчин. Языки пламени облизывали обугленные на концах веточки, которые те держали в руках. На импровизированные шампуры были нанизаны ободранные крысиные тушки, жир капал в костер на дне бочки, шипел, шкворчало мясо.

– Привет! – Ган решился окликнуть незнакомцев.

На него уставились три пары глаз, ощупали с ног до головы, переключились на Надю.

– У нас ничего нет, идите с миром дальше, – на всякий случай сказал самый старший, в треснутых очках, чудом державшихся на переносице.

– Я не претендую на вашу еду. – Беглец шагнул ближе. – Вы же местные, просто скажите, дорога до Хорошевской свободна, не опасно ли в той стороне? Может, знаете?

– Дорога? – Дед в очках хмыкнул. – Что там от той дороги осталось? Ладно, слушай, путешественник.

Местные оказались из приморских, они предупредили, что по воде добираться до Хорошевской будет намного безопаснее. Дороги от Цимлянска до станицы уже почти заросли, живности недружелюбной развелось много, а еще за Саркелом начинается полоса охотничьих угодий. Тянется она до самой Хорошевской – местные часто стреляют там мутировавших уток или силки на зайцев ставят.

Столкнуть резиновую лодку с песчаного берега на воду было делом несложным. Надя забралась внутрь и устроилась впереди. Ган, рискуя вымокнуть до пояса и провалиться в яму, сделал несколько шагов по камням, торчащим из воды, рывком оттолкнул лодку и легко перемахнул через высокий дутый борт. Подняв широкое весло со дна лодки, он сделал первый основательный гребок. Минут через десять Цимлянск остался за спиной. Высилась ротонда в Приморском парке на краю холма, среди голых деревьев тут и там торчали крыши домов. Вдоль берега тянулась полоска песка с сухим камышом, за ней – отвесная стена осыпающихся холмов, изредка прорезаемая оврагами.

– Слышала про Донскую Атлантиду?

Надя перевела взгляд на Гана.

– Хочешь рассказать мне сказку?

– Почему – сказку? Самая что ни на есть быль. В прежние времена была здесь на месте водоема крепость Саркел – Белая Вежа. Саркел – название хазарское, а как завоевали русские крепость, то называть Белой Вежей стали. Постепенно разрослась она, из обычного форпоста превратилась в город с жилыми кварталами. А как опустел позже Саркел, так жители соседних поселений начали растаскивать камни и кирпич от построек крепости. Говорят, в некоторых старых домах можно найти эти камни до сих пор. А остатки крепости при советской власти затопили, на дне Цимлы она сейчас. Тут есть на берегу водохранилища поселок Саркел, но ничего общего с древним Саркелом он не имеет, одно название.

Надя лишь кивнула, не похоже было, что ее заинтересовал рассказ.

Разговор не шел, поэтому воцарилось молчание. Мужчина решил не трогать девушку.

Впереди показалась заболоченная заводь, карта подсказала, что перед ними хутор Крутой, берег вилял в сторону, заводь и Цимлянское водохранилище разделяла узкая песчаная коса, на которой отдыхали с десяток диких собак. Они долго провожали злобными взглядами проплывающую мимо лодку. Гану пришлось ускориться, потому что от этих оскаленных слюнявых морд ему стало не по себе. Из домика на холме вышел человек, приложил руку ко лбу и смотрел им вслед. Его вальяжная поза, опущенное дулом вниз ружье в руке, уверенная походка говорили о том, что он здесь хозяин. Проверять, насколько он гостеприимен, совсем не хотелось. С такого расстояния попасть из охотничьего ружья было проблематично, но сердить мужика явно не стоило, да и лодка была резиновой, а им еще плыть и плыть.

Недалеко от Саркела они подплыли к каменным плитам, вросшим в берег, передохнули и подкрепились скудным сухпайком, запили водой из фляги. Подниматься на холмы беглец не рискнул – нравы местных ему были незнакомы. А опыт работы тайным агентом научил осторожности.

Через час или около того они продолжили свой путь.

Резиновая лодка скользила по воде легко, широкое весло плюхало по воде, разгоняло зеленоватую жижу. Несмотря на уверения местных насчет спокойной воды, Ган все же старался держаться поближе к берегу – на мелководье крупные твари вряд ли обитают. Несколько раз весло цеплялось за камни, царапало дно, скрежетало, тогда мужчина направлял лодку подальше от кромки береговой линии. Надя сидела, задумавшись, на носу, изредка зачерпывая пригоршней воду. В мыслях она была где-то далеко от этого места, периодически хмурилась и покачивала головой. Попытки мужчины расшевелить девушку, попытаться разговорить успехов не имели, и он оставил ее в покое.

Большая удача, что им удалось заполучить у Миши именно резиновую лодку. На разбухшей деревянной посудине грести было бы намного утомительнее. На воде было холодно, Надя куталась в прохудившийся тулуп, взятый ими в доме в Цимлянске. Ган не мерз – ритмичная работа веслом прогоняла озноб, разогревала мышцы. Он не торопился – силы вполне могут еще понадобиться, кто знает, с чем им придется столкнуться на берегу и в станице. Вспоминалось прошлое, когда он с отцом точно так же выходил поутру на похожей резиновой лодке на рыбалку на озере Абрау, только сзади крепился двухтактный мотор с ручным запуском и махать веслами почти не приходилось. Зато было так же тихо, лишь едва слышно шелестел утренний бриз в камышах у берега да раздавались редкие всплески рыб на поверхности. Тогда он, еще подросток, дремал в лодке, укрывшись брезентовым плащом, сквозь полуопущенные веки поглядывая на покачивающийся в пяти метрах поплавок. Счастливое было время, даже несмотря на то, что приходилось вставать в такую рань в выходные.