Рай, ад и мадемуазель - Гарольд Карлтон

Коко покачала головой.

— Да, только, наверное, у мадам Антуан, моей directrice. Они старые подруги. Мне никто ничего не рассказывает. — Она сердито глянула на юношу. — Жислен де Рив? Это она ваша таинственная дама? Какое совпадение! Когда-то она была лицом «Шанель».

Кристофер изогнул брови.

— Минутку, я, кажется, знаю вас. Вы друг Софи, английский кутюрье?

— Совершенно верно, мадемуазель.

— Вы очень обаятельный юноша. Теперь понимаю, почему вы ей нравитесь. Но определитесь, что именно вам нужно, и перестаньте играть с девочкой.

— Мне нужна Софи, мадемуазель. Это она играет со мной.

— Вообще-то именно у вас сегодня тайное свидание с Жислен де Рив, — отчеканила Шанель. — Вы собирались разговаривать о погоде?

— Она оплачивает мою stage, — смущенно признался британец.

Габриель подозрительно глянула на него.

— Иногда я радуюсь, что слишком стара для подобных интриг… В свое время мне хватило их сполна. Но вы должны быть честны с Софи.

Воцарилась неловкая тишина, но скоро Шанель возобновила беседу. Кристофер напомнил себе, что даме уже за восемьдесят, а вино крепкое. Ему надо немного продержаться, и старушку потянет в сон.

Парню не пришлось долго ждать. В десять тридцать легенда мира моды попросила сопроводить ее до лифта. Юноша жестом велел принести счет, надеясь, что взял с собой достаточно денег, но ему сказали: уже оплачено. Он предложил даме руку и довел до лифта. Габриель старалась держать спину прямо, будто стыдилась признаться, насколько устала.

Приехал лифт. Двери открылись. Мадемуазель повернулась к парню лицом.

— Обожаю британцев! Но я подзабыла английский, так что вы для меня отличная практика. Будем встречаться за ужином каждое воскресенье. Это меньшее, что вы можете сделать, если хотите учиться на кутюрье в моем доме.

В понедельник утром Софи и Кристофер шли по улице Камбон.

— Значит, ты новый друг Коко… Так-так… — Девушка с интересом посмотрела на юношу.

— Это какой-то город сплетниц! — подивился он.

— Моя знакомая видела вас в «Рице». Ты был обаятелен и внимателен. — Модель пожала плечами. — Думаю, к мадемуазель мне ревновать не стоит. Ты уложил ее в постель?

— Наверное, это сделала служанка. Вообще-то Шанель сама меня заприметила. Пригласила за столик, даже не представляя, что я работаю в ее доме.

— А почему ты был один? И разве твоей несуществующей зарплаты хватает на ужины в «Рице»?

— Меня пригласила журналистка из «Уименз веэ», — солгал парень. — Хотела написать интересную статью о модельере, который учится ремеслу. Пообещала ужин за «признания от-кутюр». Но не пришла. А мадемуазель меня пожалела.

— И как впечатления?

— Жаль, я не знал ее молодой, — засмеялся Кристофер.

— Да уж, можешь себе это представить?

Пара подошла к служебному входу в дом «Шанель» и остановилась. «Британский ангел» искал карточку, чтобы отметить время прибытия.

— Почему ты здесь так рано? — спросил юноша.

— Месье Гай шьет для меня костюм.

— И как же он на это согласился? — ревниво процедил Кристофер.

— Я с ним не спала, если ты про это. Все в рамках приличий. И вообще, не твое дело.

— Я скучаю по тебе и очень бы хотел встречаться.

Девушка смерила парня пристальным взглядом.

— Тогда дай знать, когда будешь свободен…

— Понятно, — кивнул он. — Я stagière, ты манекенщица. Мода снова разделила нас.

— Я не снобка, ты же знаешь. — Софи покачала головой. — Но делить тебя ни с кем не буду. Особенно с этой женщиной. Кто-то должен защищать меня, и этот кто-то — я.

Девушка оставила британца около служебного входа, а сама вошла в дом через бутик.

Вечером Клаус расспрашивал Кристофера о новой знакомой.

— А вдруг старушка тебе поможет? — предположил немец. — У нее же миллионы! Читал, «Шанель номер пять» — самые популярные в мире духи.

Кристофер уставился на соседа.

— Знаешь, ею стараются воспользоваться все, кому не лень. Я поступлю иначе. Буду ужинать с ней каждое воскресенье, если дама захочет. Внимательно слушать, а не использовать в своих интересах… Как тебе?

— Болван, — пробормотал фотограф.

В «Ле Труа асперж», уединенном ресторане на Левом берегу, со множеством свечей на столиках, встретились три непохожие друг на друга женщины. Стоял летний вечер, теплый и слегка влажный. Войдя в зал, они, разодетые в «Шанель», сразу же обратили на себя внимание посетителей. Софи, подающая большие надежды манекенщица, нарядилась в знаменитое маленькое черное платье, изобретение мадемуазель Коко: воздушный шифон, аккуратно собранный в складки, подчеркивал стройную фигуру, полупрозрачная ткань прикрывала плечи. Саманта, высокая, эффектная директриса дома по «особым мероприятиям», облачилась, как всегда, в костюм от Шанель, на этот раз из темно-бордовой шерсти букле с блузкой в цветочек. Моник, глава мастерской, надела темно-серое льняное платье, к которому пришила бирку «Шанель». Девушка считала этот наряд скромным, но элегантным. Она не собиралась соревноваться с шикарными подругами.

Их объединила мадемуазель Коко, неподражаемая, требовательная, властная начальница, которой было очень трудно угодить.

Девушки пролистали меню, предостерегая Саманту от выбора блюд, которые та сочла бы мерзкими, сделали заказ и, переглядываясь, откинулись на спинки стульев.

— Выглядишь потрясающе, — прошептала американка Софи.

— В этом старье из кладовой бутика? Это подлинная «Шанель» пятидесятого года. Можете себе представить?

Моник прикоснулась к тонкому черному шифону.

— Кто-то должен собрать эти винтажные вещицы, — сказала она. — А потом передать в Музей декоративного искусства.

— Надо бы поднять этот вопрос, — кивнула Саманта.

Софи сделала глоток вина.

— Ну а пока я дала платью неплохой приют. На своем теле!

Моник внимательно посмотрела на манекенщицу.

— Кристофер — настоящий английский джентльмен. Мне больно видеть, как он изматывает себя в мастерской. Зачем все это?

Софи закатила глаза.

— Кто-то вдолбил Крису в голову, что он обязан научиться шить. Ты видела, до чего это довело меня? Не думаю, что парень продержится дольше. Извини, Моник, но там такая скукотища!

— Только если ненавидишь шить, — засмеялась глава ателье. — А он этого терпеть не может! Софи, из вас бы получилась роскошная пара. И детишки родились бы красивые.