Сердце убийцы - Мика Ртуть

Зако снисходительно кивнул, не сбавляя шага, а Кай, оттертый от «короля», поморщился: интересно, лизоблюд Веслен понимает разницу между лестью и издевательством? Или ее на самом деле нет, этой разницы? Ладно, веселиться, так веселиться.

Кай пристроился с другой стороны от поэта, через его голову подмигнул Зако.

— Кровь и любовь, прелестная рифма, — своим собственный голосом прервал он Веслена. — Нам нравится.

— Мы в восторге, — в тон продолжил Зако.

Веслен споткнулся от неожиданности, кто-то из шеров засмеялся, кто-то спросил:

— У вашего величества раздвоение личности?

Кай сделал удивленное лицо, глянул на Зако, Зако ответил тем же: играть в зеркало и отражение им было не впервой, лишь немного сбивали маски.

— Наше величество единственны и неповторимы! — в унисон заявили оба.

— Невероятно! Потрясающе! — снова влез Веслен. — Это достойно запечатления…

Что он нес дальше, Кай не слушал. Всю последующую дорогу к отмели, где Циль впадает в Вали-Эр, он старательно веселился, шутил, сам смеялся байкам из армейской жизни и рассуждал о достоинствах скаковых лошадей и куртизанок, не забывая поддерживать игру Зако. К тому моменту, как вышли из парка на аллею Магнолий, что ведет к площади Ста Фонтанов, шеры окончательно запутались, кто есть кто, а настроение Кая поднялось. Он, наконец, заметил, как красивы угасающие звезды и как пронзительно свеж утренний воздух.

— Ваши величества когда-нибудь видели, как просыпаются фонтаны? — спросил сразу у обоих Веслен. — Чрезвычайно поэтическое зрелище!

Кай покачал головой. Он никогда не задерживался в городе до рассвета — привычка к солдатскому расписанию не сдавалась так просто, и к полуночи он полностью терял интерес ко всем развлечениям, кроме подушки.

— О! Я сочиню оду о ваших величествах и… — оживился поэт.

— В другой раз, — отмахнулся Зако: ему, похоже, стала надоедать игра.

— В следующем году, — поддержал друга Кай. — Сейчас мы желаем послушать птиц.

После того как Шу обозвала Веслена его любовником, томные вздохи и надушенные локоны поэта перестали казаться забавными. Вот уж чего, а оказаться в постели с мужчиной Кай никогда не хотел! Пусть он хоть сто раз истинный шер, ему не все равно, какого пола существу задирать юбку. И вообще. Юбка должна быть. А не штаны, шпага и все прочее. Иначе он бы давно уже познал все радости любви с Зако, самым близким другом, практически братом.

О боги. Подумать только, он — и Зако. Фу. Да Зако за одну такую мысль ему в глаз даст, не поглядит, что король.

Они приблизились к площади Ста Фонтанов, когда кромки крыш окрасились розовым, а разноцветные жуки в фонарях уснули. Каю вдруг так захотелось первым разбудить фонтаны, что он забыл: королю негоже вести себя, как мальчишке. С радостным воплем «Светлого утра!» он побежал к бронзовой девушке с кувшином на голове. Зако сорвался в бег в тот же момент, едва не опередив Кая. Удивленные шеры мгновенье промедлили и бросились за ними — и врассыпную, к ближним фонтанам.

Бронзовая дева издала тихий вздох, и из-под ее ног брызнули во все стороны струи воды. Кай засмеялся — его обрызгало.

— Светлого утра! — раздавались крики шеров, и фонтаны оживали один за другим.

Вдруг показалось, здесь и сейчас начинается новая жизнь…

Топот, плеск упавшего в фонтан тела, визг тетивы и жужжание болтов, звон ножа о камень и вопль Зако «Справа!» слились в один пронзительный звук. Кай отпрыгнул, выхватил шпагу. Обернулся. На него неслись от соседнего фонтана двое в масках, с обнаженными клинками. Еще с полдюжины незнакомцев рубились со смутными тенями-гвардейцами.

Кай встретил сталь сталью, отпрыгнул, ушел перекатом от второго, вскочил. Выставил клинок. В скрежете шпаг и кипении злости Кай снова почувствовал себя королем. Сейчас все зависело от него — жить или умереть. И сейчас он хотел жить!

Удар, еще удар, прыжок, поворот, удар — один готов. Кай отпрыгнул от падающего с разрубленным горлом противника, парировал удар второго, отскочил. В азарте не почувствовал боли, лишь увидел, как брызнула кровь из плеча. Перекинул шпагу в левую руку, снова парировал.

«Бежать!» — требовал рассудок.

«Убью!» — бурлила ярость.

Краем глаза Кай видел бегущих к нему гвардейцев и Зако, трупы на мостовой, разбегающихся шеров.

Удар, поворот! Снова звон стали, удачный взмах — и с убийцы слетает маска.

— Харрерас?!

Мгновенье замешательства чуть не стоило Каю жизни. Шпага летит в грудь, парировать некогда… все?!

Кай упал на скользком камне, уходя из-под удара. Острие лишь разрезало сюртук и оцарапало кожу. Удар о булыжник отозвался болью, в глазах потемнело. Но Кай откатился и вскочил: удивляться везению потом! Взмах шпагой туда, где должен быть враг…

Сталь свистнула в пустоте. На мостовой, в двух шагах, лежал бумажно-бледный баронет Харрерас. Он удивленно и обиженно смотрел на Каетано, кровь хлестала из пробитой бедренной артерии.

— Кай?! — крик подбежавшего Зако заставил его вздрогнуть и застонать от внезапно нахлынувшей боли. — Что с твоей рукой? Энрике! Где тебя носит, король ранен!

Кай попытался пошевелить правой рукой, но Закариас снова заорал прямо в ухо:

— Ты что! Стой, давай, обопрись на меня, сейчас…

Последнее слово он произнес откуда-то издалека. Мостовая закачалась, послышался шум волн, тоскливо запели русалки, только вместо утра наступила ночь.

— Он выживет? — тревожно спрашивал кого-то Зако.

Кай хотел засмеяться. Глупости, от пустяковой царапины на плече не умирают. Но, открыв глаза, увидел Зако, склонившегося над предателем Харрерасом, и сидящего на корточках Герашана. Зако был без личины, кажется, он потерял амулет еще во время боя.

— Поздно, — покачал головой Энрике, вставая. — Надо было заниматься им сразу.

— Повезло ему, утыренышу, — бросил Зако и добавил длинную тираду по-зуржьи.

Двое гвардейцев придерживали сидящего на брусчатке Кая, двое стояли рядом с клинками наготове, еще двое и Закариас осматривали трупы. Золотой молодежи видно не было — кроме единственного, убитого в самом начале. Бедняга попался под нож заговорщикам.

— Есть хоть кто живой из предателей? — спросил Кай, поднимаясь на ноги и отталкивая руку гвардейца. Правое плечо все еще болело, но наложенное Энрике заклинание и повязка обещали, что к завтрашнему дню от раны останется лишь небольшой шрам.

— Никого, ваше величество, — виновато пожал плечами капитан. — Их было слишком много, чтобы отвлекаться на пленных.

Кай кивнул и подошел к удивленно взирающему в небо Харрерасу. Дага Зако Альбарры по-прежнему торчала в ране.

— Придется полпреду Конвента вытрясать подробности из него. Никто не ушел?