Горячие точки на сердце - Владимир Михановский

В заключение долгого, изматываюшего допроса Верховный торжественным голосом произнес:

— Только что над тобой состоялся шариатский суд, и он признал, что ты виновен. Аминь!..

— И… каков приговор?..

— Понятное дело. Смерть за смерть.

— Помилуй, отче…

— Аллах помилует. Отныне ты передаешься в его руки. Как он решит, так и сделает, понятно?

* * *

Приближался день, когда в торжественной обстановке должна была произойти инаугурация первого президента Карачаево-Черкесской республики Владимира Семенова.

Это событие планировалось провести в Доме правительства.

Дело в том, что всего несколько дней назад Верховный суд республики после бесконечных проволочек и постоянных откладываний признал наконец победу Семенова на выборах. Выборы, напомним, состоялись еще в мае.

Дату инаугурации определил сам Семенов, но она держалась пока в секрете: опасались возможных провокаций.

Обстановка в республике снова накалилась.

Матейченков и его штаб проанализировали обстановку и пришли к выводу, что грядущая инаугурация — под большим вопросом. Дело в том, что противники Семенова, и прежде всего Станислав Дерев, не дремали, и в ближайшее время можно было ожидать, что в верховный суд России последуют по меньшей мере четыре апелляции, опротестовывающие решение Верховного суда республики.

Авторы апелляций легко угадывались. Во-первых и в главных, это штаб Станислава Дерева.

Во-вторых — центризбирком КЧР, в чью компетенцию вторгся республиканский Верховный суд, который явился всеобщим возмутителем спокойствия.

В-третьих и в-четвертых — обе Генеральных прокуратуры — КЧР и РФ.

Все эти соображения генерал Матейченков выложил Завитушному, когда они пили чай в его гостиничном номере после длинного трудового дня.

— Да, предстоят еще нам схватки боевые, — вздохнул Сергеич.

— Да еще какие…

— Одного я понять не могу, товарищ генерал. — При чем здесь обе генпрокуратуры?

— Объяснить?

— Объясни, но только не через «ж».

— Все очень просто. У обеих прокуратур претензия одна, но очень принципиальная. Видишь ли, согласно российским законам результаты выборов может определять только избирательная комиссия.

— А кто еще?

— Больше никто.

— Так записано в российской конституции?

— И в вашей тоже.

— Послушай, Иван Иванович! А что если Владимир Семенов наплюет на всю эту казуистику и сам проведет инаугурацию?

— Боюсь, не получится.

— Почему?

— Ты же сам знаешь, что здание правительства уже несколько дней оцеплено черкесами и абазинцами.

— А если разогнать их?

— Не пойдет

— Почему?

— Я не допущу.

— Ты враг Семенова?

— Я враг кровопролития.

— Да, обстановочка…

Матейченков усмехнулся:

— Хуже губернаторской.

— Ладно, Иваныч, тут я с тобой согласен: порядок прежде всего, — произнес Завитушный. — Иначе мы все очутимся в таком бардаке, который обещал на митинге мужичонка, если его изберут президентом. Помнишь?

— Бесплатный, что ли?

— Ну да, с московской обслугой. Но ведь Семенов мужик умный, и может поступить проще: не связываться со зданием Правительства и провести инаугурацию в любом другом месте…

— На его месте я бы так и поступил.

* * *

Понурив голову, стоял Магомет-Расул перед повелителем всего мусульманского мира.

— Ну, чего стоишь? Делать нечего? Собирайся к отлету, завтра летишь на Северный Кавказ.

— Но ведь шариатский суд…

— Ты о суде Аллаха? — перебил Верховный и изобразил на лице давешнюю улыбку, от которой было страшно. — Так не волнуйся: Всевышний сам определит, где и когда нужно рассчитаться с тобой. Проводи шейха в его комнату, — велел он безмолвному слуге, который в этот момент вошел в помещение.

* * *

В служебном кабинете, выделенном генералу Матейченкову, резко зазвонил местный телефон. Полпред за несколько месяцев так и не смог привыкнуть к его визгливому, наглому тембру. Он потянулся и поспешно снял трубку:

— Слушаю.

— Добрый день, Иван Иванович.

— Привет.

— Это Владимир Семенов. Не узнаешь?

— Теперь узнал, просто никогда не слышал твой голос по телефону, — произнес Матейченков.

— Я сразу к делу, времени мало.

— Не возражаю.

— Ты меня однажды выручил.

— Было дело.

— Я добра не забываю. А вопрос у меня такой. Скажи, пожалуйста, как понимать твое бездействие?

— Ты о чем?

— Митинги разрастаются, буйствуют… Им уже места на площади не хватает… В провинции та же картина… И все они направлены против меня. Дом правительства блокировали, как только прослышали, что я там собираюсь провести свое вступление в должность президента… Скажи, разве это порядок?

— Непорядок.

— Можно что-нибудь предпринять?

— Разговор не телефонный, товарищ Семенов, — произнес Матейченков. — Приезжай ко мне, тогда поговорим.

— Когда?

— Да хоть сейчас.

Владимир Семенов появился через пятнадцать минут. Говорили долго и о многом.

Дежурного Матейченков попросил никого не впускать, чтобы не мешали.

* * *

Молчаливый слуга привел шейха в стандартную гостевую комнату — идеальный куб со стандартной спартанской меблировкой, где одна из стен служила одновременно и осветительной панелью. К двери снаружи была привинчена табличка с номером — 393. Оставшись один, проштрафившийся шейх первым делом тщательнейшим образом проверил всю меблировку и обстукал стены с единственной целью — обнаружить жучки-подслушиватели или трансляторы, о которых столько было разговоров среди тех, кому доводилось бывать в резиденции Верховного. В этой же комнате он был помещен сразу по приезде.

Он никаких подслушивающих устройств не обнаружил, и тут же устыдился своей подозрительности.

Остановившись посреди комнаты, шейх раздумывал, что же делать дальше. Сложиться в дорогу было делом полминуты.

Да, необходимо запереться. Как же он раньше об этом не подумал?! Магомет-Расул в два прыжка подскочил к двери и тщательно запер ее, повернул рычажок до отказа, на два оборота. Подергал дверь — все в порядке, никто сюда не сможет войти. По крайней мере, суд Аллаха в эту ночь над ним не состоится. А завтра, завтра на рассвете он улетит на самолете, подальше от гнева Верховного.