Если он грешен - Ханна Хауэлл

Эштон уже раскрыл рот, чтобы ответить, но мать остановила его, тронув за плечо. Слова Клариссы ужасно разозлили виконта. Ведь она ясно дала понять, что намерена всем и каждому рассказывать о «даре» Пенелопы. Но Эштон больше всего боялся вовсе не того, что общество отвернется от Пенелопы. Пугало совсем иное… Было ясно, что Пенелопе придется скрываться от людей, потому что у двери ее дома выстроится очередь из тех, кто хотел бы пообщаться с дорогими сердцу покойниками.

— Моя дорогая юная леди, — снова заговорила леди Мэри, — позвольте сказать вам, что меня ужасает ваша манера выражаться. Благовоспитанная дама не произносит таких слов, как «подкидыш» и «шлюха». Такая речь свидетельствует о недостатках воспитания, что заставляет усомниться в вашей нравственности. Вам следовало бы проявлять осторожность в выражениях, когда вы говорите о своей сводной сестре. Ведь она из вашей семьи. И грязь, которую вы на нее выльете, неизбежно замарает и вас.

Слова леди Мэри, произнесенные тихим, но выразительным голосом, казалось, лишили Клариссу дара речи. Она молча встала, сделала перед леди Мэри реверанс и повернулась к Эштону, тут же поднявшемуся с кушетки. Он проводил Клариссу до двери, а затем — к поджидавшему ее у дома экипажу. Заговорила она лишь после того, как он помог ей забраться в карету (впрочем, Эштон был уверен, что она онемела вовсе не от стыда, а от ярости).

— Советую не испытывать судьбу, милорд, — прошипела Кларисса. — Возможно, мой брат желает этого брака, преследуя собственные интересы. Возможно, они впрямь обманул меня с приданым. Но он никогда не допустит, чтобы Пенелопа досталась вам.

Она захлопнула дверцу кареты перед его носом. Эштон посмотрел вслед отъезжавшему экипажу и тихо выругался. Похоже, Артемис был прав — Чарлз пытался заполучить Пенелопу. Эштону ужасно хотелось тотчас же помчаться к Хаттон-Мурам и избить Чарлза до полусмерти. Было совершенно ясно, что именно этот негодяй стоял за похищением Пенелопы. Он намеревался утолить свою похоть, а потом избавиться от сводной сестры. И если в Пенелопу — как все они подозревали — стрелял именно Чарлз, то это могло означать только одно: он решил избавиться от нее в самое ближайшее время.

Тяжело вздохнув, Эштон вернулся в дом. Ему хотелось отправиться к Пенелопе сейчас же, но он уже давно не ужинал со своими близкими. Однако и во время ужина он продолжал думать о своем. «Хотелось бы знать, — спрашивал себя виконт, — есть ли у кого-нибудь из Уэрлоков или Бонов какой-то особый „дар“, который мог бы помочь мне узнать всю правду о Хаттон-Мурах или, возможно, даже найти завещание?» Он решил, что об этом следует подумать.

Эштон поздоровался со слугой, открывшим ему дверь «Хижины Уэрлока».

— Все в порядке? — спросил он, протягивая слуге шляпу и плащ.

— Да, милорд. Нед время от времени обходит дозором двор за домом. Ничего подозрительного.

«А, тогда ясно… — подумал Эштон, невольно улыбнувшись. — Значит, дверь мне открыл Тед». Он не раз спрашивал себя, почему его мать наняла именно близнецов. Может, у нее такое чувство юмора?

— Он ведь помнит, что обход надо делать не через равные промежутки времени? — спросил Эштон.

— Да, милорд, — кивнул Тед. — Я тоже делаю обходы, но только перед домом. И никто не стал бы по нас сверять часы.

— Вот и хорошо. Очень хорошо.

— Леди и дети уже отправились спать, — добавил Тед.

Эштон уже собирался кивнуть и удалиться, как поступил бы на его месте любой джентльмен, но тут вдруг вспомнил о том, что пережил за этот день, и решил, что сейчас можно забыть о правилах хорошего тона. Он хотел спать с Пенелопой. Она была ему нужна. И он знал, что его слуги не станут сплетничать, как не станут сплетничать и родственники Пенелопы. Так что не будет ничего страшного, если он нарушит правила хорошего тона.

— Все в порядке, Тед, — сказал Эштон, поднимаясь по лестнице. — Леди Пенелопа меня ждет.

Это было не совсем так. Да, он действительно сказал Пенелопе, что вернется, но с тех пор прошел не один час. Так что она, возможно, подумала, что он не придет, и легла спать. У нее ведь тоже был трудный день. Очень трудный. Именно поэтому он решил, что просто ляжет с ней рядом и тоже постарается заснуть.

Переступив порог спальни, Эштон осторожно приблизился к кровати и стал раздеваться. Потом решил снять рубашку и с Пенелопы. Она тотчас же проснулась. И конечно же, сразу поняла, что это Эштон — узнала его запах. Когда же он лег с ней рядом и обнял за талию, ей вдруг захотелось немного его подразнить.

— О нет, Тед, — прошептала Пенелопа, — ты должен уйти. Эштон может прийти сюда в любую минуту. — Она весело засмеялась, когда Эштон в отместку принялся ее щекотать.

— Бесстыдница, — сказал он, уложив ее на спину и придавив к кровати всем своим телом.

— Это тебе за то, что ты залез ко мне в постель без приглашения.

— Значит, требуется приглашение? — Эштон вскочил с кровати и вытянулся перед ней как слуга, ждущий распоряжений. — Моя дорогая леди Пенелопа, будьте великодушны… не могли бы вы принять мою скромную персону в своей постели?

Опустив глаза, Пенелопа увидела, что он находится в полной боевой готовности. И вдруг подумала: «Интересно, сколько времени он сможет продержаться в таком положении, чтобы я могла вволю налюбоваться им?» Однако ночь была холодная, и оба они ужасно устали за этот день. Так что, наверное, следовало его пожалеть.

Лукаво улыбнувшись, Пенелопа ответила:

— Слово «скромный» не самое для тебя подходящее. Но все равно ложись, я не возражаю. — Она подняла одеяло. — Только торопись. В комнате ужасно холодно, и скоро ты будешь выглядеть совсем не так мужественно, если замерзнешь.

Эштон засмеялся и снова лег в постель.

— Откуда ты знаешь, что холод делает с мужчиной?

— Не забывай, что большую часть времени я провожу с мальчиками. Поэтому просто не могу не знать некоторых вещей.

Эштон снова рассмеялся:

— Выходит, ты очень опытная женщина. — Он обнял ее и поцеловал. — Я собирался приехать раньше, чтобы поужинать с тобой, но все мои родственники были дома и очень хотели, чтобы я составил им компанию за ужином.

— Желание семьи — закон, — согласилась Пенелопа. — Хотя я думала, что ты захочешь посидеть на одном из наших новых стульев, — добавила она с улыбкой.

— Ах это…

— Еще одно свидетельство твоей самонадеянности. Но я смирила свою гордость. И даже хочу тебя поблагодарить.

— Не за что, дорогая.

— Эштон, почему вы не продали эту мебель, если вы ею не пользуетесь?

— Сомневаюсь, что стоило тратить на это время и усилия. Продать подобные вещи не так-то просто.

Пенелопа кивнула и провела ладонью по его спине.

— Да, наверное, ты прав. Люди с деньгами хотят все новое и модное. А те, у кого денег нет, не смогли бы купить даже такую мебель.