Серебряные пули с урановым сердечником - Андрей Уланов

Встаю. Как ни странно, но я даже сумел не выронить разрядник… правда, поверхность «кольт-волка» местами выглядит изрядно оплавленной, но индикатор заряда бодро сияет. Толку, правда, с него – подручные Витанау выглядят не хуже меня, и тлеющие балахоны беспокоят их не больше, чем меня осевшая на комбе сажа.

Сам черный маг, похоже, не пострадал вовсе, даром что стоял и продолжает стоять куда ближе меня к эпицентру нашего карманного Апокалипсиса. Вот только разозлен он до крайности – белые от гнева губы сжались в тонкую нитку, а уж взгляд. От такого взгляда сами в гроб прячутся и изнутри заколачиваются.

– С-слушай, Игг, – нарочито панибратским тоном осведомляюсь я. – А н-на кой вам вообще п-по-надобился этот зеленый ж-жемчуг?

– Я поведаю тебе эту тайну, землянин, – шипит Витанау. – Обязательно поведаю. Чуть позже. После того как ты познакомишься с моей магией. Смертельной магией.

Он резко выбрасывает вперед правую руку – и я, выронив разрядник, падаю на колени, сгибаясь в приступе боли… нет, Боли! Черт, вот уж не думал, что во Вселенной может существовать такая боль! По идее, человеку полагается окочуриться от шока эпохи за три до ее наступления.

Разумеется, боль длится бесконечно – секунды две. Затем она пропадает, и я с наслаждением стекаю на усеянный выбитой взрывом щебенкой пол. Какая благодать!

– Ну как? – участливо осведомляется Игг, делая шаг вперед. – А ведь это только начало, землянин.

Я почти люблю этого идиота. Настолько, что даже готов объяснить ему, какой он тупой, ограниченный, самоуверенный и надутый придурок. Ей-ей, если бы я не был так занят откусыванием очередной партии свежего воздуха, то именно так бы и поступил.

Здоровенный – метра три на четыре – кусок потолка беззвучно обрушивается на одного из балахонщиков – так, что за пределами камня остается торчать лишь конвульсивно подергивающаяся кисть. Воздушная волна заставляет отшатнуться остальных – и прежде, чем они успевают опомниться, скользнувшая в пролом черная тень оказывается уже между ними.

Даже в режиме компрессии я не успеваю увидеть ничего путного – глаз выхватывает лишь отдельные детали, вроде длинной мускулистой ноги, покрытой коротким черным «плюшевым» мехом и заканчивающейся когтями, могущими сделать честь любому орлу. Еще – огромные перепончатые крылья, длинный хвост, а вот оружие в руках-лапах нашего нового гостя сливается во что-то серовато-туманное. Ну и разлетающиеся во все стороны конечности…

Схватка с типами в балахонах – впрочем, если называть это схваткой, придется применить то же определение к сражению кофейных зерен с кофемолкой – длится не более трех секунд. Затем финалист разворачивается в сторону бледного, как сама смерть, Витанау, замирает – и я наконец получаю возможность без помех разглядеть его… то есть ее.

И чего, спрашивается, Айт так старательно запугивал меня? Я-то уж настроился увидеть чего-то вроде квага из «Разведчиков подземелья», в крайнем случае – тварь из старинных «Чужих». А женщина-пантера – это еще большой шаг вперед по сравнению с доброй половиной тагарских прохожих.

– Ты! – хрипит Витанау. – Проклятое порождение Нижних Миров. Ты должна повиноваться слуге Великого Повелителя.

Леди-кошка презрительно фыркает и, подобравшись, прыгает вперед.

Больше всего это похоже на попадание из тяжелого разрядника. Брызги крови и рваные клочья веером разлетаются по залу. Один такой клок – граммов на четыреста – с неприятным чавкающим звуком падает прямо на мой ботинок.

– Я, – мурлыкающим голосом сообщает леди-кошка голове Витанау, которую держит перед собой за волосы, – не повинуюсь никому, кроме самой себя.

Витанау молчит. Видимо, поддерживать беседу без помощи тела – задача проблематичная даже для столь мудрой головы, какой полагал себя недавно черный маг. Подождав пару секунд, леди-кошка разжимает когти, и голова Игга с глухим стуком падает на пол.

Я медленно подхожу к телу Кайти. Медленно – потому что горсть не ведающих эмоций и сомнений кристалликов, притаившихся под серым пластиком инфора, уже успела обработать поступившую к ним картинку и сообщить мне не подлежащий обжалованию результат… точнее, приговор.

Со стороны кажется, будто девушка просто заснула… правда, в чертовски неудобной позе. Окликнуть ее – и она, опершись на локоть, вскинет голову, распахнет полузакрытые сейчас глаза… ясные синие глаза…

– Ты можешь что-нибудь с-сделать?

Леди-кошка качает головой.

– От яда Азора нет спасения, землянин. Ни моя магия, ни твоя магия не могут помочь ей.

– А ч-что?

– Какой-нибудь бог… но в этом Мире у меня нет знакомых богов.

– Ж-жаль.

– Мне тоже. – Леди-кошка издает какой-то странный звук – полурычание-полушипение. – Я ломала их барьер так быстро, как могла.

– Не с-сомневаюсь в этом.

– Как чувствует себя мой маленький родственник?

– Хорошо. – Продолжая глядеть на Кайти, я начинаю отстегивать сползший за время боя на бедра пояс. Широкий толстый пояс из черной кожи с тонкой серебряной оплеткой. Как раз подходящее вместилище для трех с половиной килограммов зеленого жемчуга. – К-ак и было оговорено.

– Забавно, – замечает демонесса, задумчиво взвешивая пояс на правой лапе. – Вы, люди, постоянно подозреваете нас, демонов, в грязной игре, хотя мы-то как раз давно поняли, что в долгосрочной перспективе гораздо выгоднее играть честно.

– Люди, – говорю я, – очень часто с-склонны п-приписывать другим с-свои собственные м-мотивы.

– Мр-р-р! – одобрительно мурлыкает леди-кошка. – Хорошо сказано. Передай Айту, что на этот раз ему повезло с компаньоном.

Она исчезает прежде, чем эхо ее последних слов успевает отразиться от стен зала.

– Вуко? Вуко, как слышишь меня?

– Слышу хорошо.

Я медленно падаю на колени… осторожно касаюсь холодных тонких пальцев… и внезапно в моей голове ослепительным фейерверком вспыхивает надежда. Конечно же! Медотсек пепелаца укомплектован полностью, а это значит, среди прочего также комплект экстренной криозаморозки. И плевал я на мнение всяких порождений Нижних Миров – мы еще посмотрим, что на самом деле скажет земная наука.

– Вуко, ты слышишь меня? «Хрустальной тыквы» нет на месте. Повторяю, пепелаца нет на месте.

– Как нет? – шепчу я. – Как его м-может не быть?

– А вот так, – срывается на крик Золушка. – Нет, и точка!

Шах и мат!

Меня до сих пор не п-покидает ощущение, что п-происходящее – чья-то д-дурацкая шутка, – пожаловался я, ставя кубок с оусским красным обратно на столик. – Нет, конечно, я ч-читал в-вели-кое множество файлов о Мирах, все эти у-ученые споры о том, п-почему вы так н-напоминаете п-персона-жей нашего земного ф-фольклора… но я н-не думал, что это б-будет н-настолько похоже. Т-такая чертова уйма м-мелких деталей… титулы эти дворянские… карточные игры, наконец.