Россия и ее империя. 1450–1801 - Нэнси Шилдс Коллманн

и Петра) приносили в жертву толпе продажных бояр, зная, что погасить народное недовольство можно только совершив акт в рамках моральной экономики. Поступая так, они осуществляли право на «священное насилие», к которому правитель мог прибегать в крайних случаях: совершить кровопролитие, чтобы защитить своих подданных от несправедливости какой угодно ценой.

Но по большей части московские правители выполняли эту обязанности более привычными способами. Общеимперский бюрократический аппарат выполнял также судебные функции (см. главу 7); воеводы и писцы были обучены ведению судебных дел, связанных с основными преступлениями, в соответствии с довольно схематичными Судебниками 1497, 1550, 1649, 1669 годов и царскими указами. В отправлении правосудия не было произвола. Как и во всех суверенных государствах, смертная казнь применялась за особо тяжкие преступления (убийство, ересь, измена), за более легкие преступления и проступки полагались телесные наказания и пени. Судьи неоднократно взывали к царскому милосердию, прося смягчить наказание, определенное по закону.

Общеимперская судебная система предоставляла всем подданным, независимо от религиозной или общинной принадлежности, средства судебной защиты в случае обвинения в тяжком преступлении, земельных споров, невыплаты жалованья и при возникновении других важных вопросов. Представители нерусских народностей выступали в уголовных делах в качестве истцов и ответчиков, свидетелей и поручителей. Вероятно, наибольший интерес представляют дела о защите чести. Люди самых различных сословий и национальностей, от холопов до бояр, от украинцев до якутов, могли рассчитывать на денежное возмещение (тем большее, чем выше был их статус), если их оскорбляли в словесной форме. Практики, во многом соответствовавшие тем, что наблюдались в Европе на протяжении Средневековья и раннего Нового времени, помогали сохранять внутриобщинную стабильность, правителю же доставалась признательность за то, что он защищал своих подданных от оскорблений. В конце XVII века жившие в Москве иностранцы стали устраивать – впервые в России – дуэли, однако последние тут же подверглись запрещению: обе стороны были обязаны обращаться в царские суды для защиты своей чести. Европейская дуэль сделалась популярной лишь в начале XIX века.

Таким образом, московское имперское воображаемое подразумевало мир, в котором правитель обладает широчайшими полномочиями, но их применение сдерживается его обязанностями как христианина: спрашивать совета, защищать подданных от несправедливости, оберегать веру и царство, вести свой народ к спасению. В конечном счете легитимность обеспечивалась тем, что правитель оправдывал эти ожидания. Но следовало также распространять сплачивающие общество идеи. В условиях низкой грамотности тексты были не так важны, как образы, относящиеся к искусству, ритуалу, городской среде.

Религиозный ритуал демонстрировал благочестие правителя, Божью благодать, снисходящую на его царство, и его единение со знатью на глазах у толпы народа (рис. 6.3). В Кремле, где в роли слушателей выступали представители знати, московские правители выстаивали литургию во время главных христианских праздников – Крещения (январь), Пасхи и, наконец, Рождества. Те ритуалы, которые требовали от правителя и его свиты покидать Кремль, – крестные ходы в Москве, ежегодное паломничество в монастыри центральной России – давали ему возможность символически «вступить во владение» своей землей. Великий князь раздавал милостыню беднякам, даровал прощение узникам, обедал с местными воеводами и другими государевыми людьми, возносил молитвы в местных монастырях и храмах. Тем самым он показывал свое благочестие, преданность Церкви и сочувствие к народу. Его окружение демонстрировало политическую иерархию – духовенство, бояре, служилые люди более низкого ранга – а численность и роскошные одеяния приближенных великого князя говорили о его богатстве и власти. Мы не знаем, что ощущали зрители и участники подобных зрелищ, но цель их всегда заключалась в коммуникации того или иного рода. Эти ритуалы, как заметил бы Дюркгейм, имели катартический эффект и выполняли социальную функцию – укрепляли коллективные чувства и даже поддерживали социальную солидарность.

Рис. 6.3. Художник, совершивший в 1661 году путешествие вместе с послами Габсбургов Августином фон Мейербергом и Горацио Клавуччо, оставил эту поразительную зарисовку: царь и царица воспроизводят вход Господень в Иерусалим в Вербное воскресенье. То был один из нескольких ежегодных религиозных ритуалов с участием царя. Нью-Йоркская публичная библиотека, Отдел общих исследований

Некоторые ритуалы были откровенно политическими. Когда иностранные дипломаты прибывали в Москву, их кортежи встречали разнаряженные всадники, выстроившиеся вдоль улиц на протяжении многих верст, и бояре в сверкающих одеяниях. Зрелище было настолько ошеломительным, что даже искушенные послы из богатых стран с прочными структурами гражданского общества и развернутыми публичными ритуалами, по имеющимся у нас сообщениям, бывали потрясены. Отдельные ритуалы выполняли политические и религиозные функции одновременно: так, при смене монарха воеводы собирали всех его подданных, чтобы те принесли присягу новому царю. Православные делали это, целуя крест, то есть клянясь своей душой; этот обряд считался настолько серьезным, что в случае его использования в суде стороны предпочитали достичь соглашения и не губить свою душу. Неправославные подданные царя приносили присягу в соответствии со своими обычаями, но такую же торжественную.

Визуальная демонстрация легитимности была рассчитана главным образом на придворную знать, так как режим в первую очередь стремился заручиться ее поддержкой. Начиная с царствования Ивана III, в этом смысле определяющего, блеск придворных ритуалов непрерывно усиливался. Во время политического кризиса 1498 года впервые была применена византийская церемония венчания на царство, усложнившаяся еще больше в 1547 году, когда Иван IV принял царский титул. Местом ее проведения был Успенский собор и частично – два других кремлевских собора; архиерей напоминал правителю о его власти и обязанностях. С этого же времени отмечаются развитые свадебные ритуалы: четкое распределение ролей между мужчинами и женщинами служило признаком высокого положения. После своего воцарения (1613) Романовы подкрепляли собственную легитимность тем, что отдавали в переписку руководства и воспроизводили традиционные свадебные церемонии.

СИМВОЛИЧЕСКИЕ ЦЕНТРЫ И ГОРОДСКАЯ СРЕДА

Городская среда долгое время служила империям способом демонстрации своего могущества. Антрополог Клиффорд Гирц обратил внимание на то, как государства создают «символические центры». Часто в этой роли выступали столицы: в их архитектуре, предназначении публичных зданий, интерьерах проглядывает характер правителя и государства. В свою очередь, столицы порождали и затем распространяли по всему государству имперский стиль. Столичные города – Персеполис, Рим, Багдад, Константинополь/Стамбул – обычно заявляли о своей легитимности, накапливая внутри себя архитектурные сооружения и монументы различных эпох. В конце IV века византийский император Феодосий велел привезти в Константинополь древнеегипетский обелиск XV века до нашей эры, претендуя на то, чтобы возглавлять всемирную империю; после занятия Пекина ханом Хубилаем (1265) в городе возникает новый архитектурный стиль – смесь монгольского, китайского и исламского; османские архитекторы не тронули византийские памятники и православные церкви Константинополя, начав при этом строить дворцы и мечети, в наружном и внутреннем убранстве которых