Последние дни. Павшие кони - Брайан Эвенсон

Уже темнело, когда Ховелл снова нашел комплекс, возникший перед ним ровно в тот момент, когда он уже оставил все надежды. Ворота все еще были закрыты, и, хоть он и звонил в звонок, консьерж к ним так и не подошел. Ховелл обошел комплекс, пока не нашел место, где выбрался днем, и залез обратно. Возвращаться оказалось труднее, чем выходить, и он порвал коленку на штанах.

Двор он пересекал в потемках. Сегодня там была та же пара – или очень похожая, – ходила рука об руку, склонив друг к другу головы, и он снова подумал о сходстве мужчины средних лет с собой, а молодой женщины – с мисс Пикавер. Его подмывало подойти к ним, и он даже пошел в их сторону. Но приблизившись, понял, что между ними что-то происходит, а то, что он принял за добродушную прогулку рука об руку, оказалось чем-то другим: мужчина так крепко держал женщину, что она не могла вырваться. Он тянул ее вперед, а голову она склонила потому, что иначе ей было неудобно. И все же женщина молчала. Наверняка если бы она была в беде, если бы нуждалась в помощи, – она бы закричала.

В нерешительности Ховелл подходил к ним, пока, неожиданно набрав скорость, они не метнулись в сторону. Он постоял миг, ничего не понимая и глядя им вслед, потом вошел внутрь. Консьерж был на месте, ждал, и тут же принялся качать перед ним пальцем, но из-за того ли, что постоялец перелез через забор, или из-за чего-то другого – Ховелл сказать не мог. Потому оттолкнул француза и поднялся по лестнице.

Когда он вернулся к своему окну и выглянул, пара уже исчезла. Зато появились двое мужчин, причем, как казалось в темноте, в форме. Может, полицейские, или люди, одетые как полицейские. Какая здесь вообще форма у полиции? Ховелл смотрел, как они прошагали в ногу через двор и вошли в его здание.

Следующий час он ждал, когда незнакомцы постучат в дверь. Ничего не происходило, но от одного знания, что стук раздастся в любую минуту, Ховелл нервничал и расстраивался. В мыслях он уже представлял, что скажет им про то, как перелезал забор, как случайно забрел на пляж. Поймал себя на том, что двигает руками, изображает свою невиновность жестами перед пустым местом. Он впервые попытался закрыть металлические жалюзи на окне, но, хоть механизм и гудел, те не опустились. Наконец он взял подушку и одеяло и заперся до утра в ванной. Незачем было покидать апартаменты – зачем он вообще куда-то пошел? Он пообещал себе, что больше не выйдет из номера до самого возвращения мисс Пикавер.

4

Разбудила его узкая полоска солнца, которая проникала под дверь ванной и светила прямо в глаз. Все затекло от твердого пола, от того, что пришлось закинуть ноги на биде. Нет, при свете дня паника казалась дурацкой. Он ничего плохого не сделал. С чего полиции приходить к нему? Он просто позволил разыграться воображению.

И все же апартаментов не покидал. Ходил из комнаты в комнату, читал, от нечего делать глядел в окно. Попробовал еще незнакомых банок, которые накупила мисс Пикавер, и, хотя поклонником не стал, кое-что оказалось все же чуть лучше, чем просто съедобно. Расслабиться – это хорошо, говорил Ховелл себе. Глазом не успеешь моргнуть, как он снова станет собой.

Сумерки застали его у окна, в поисках пары, но сегодня их нигде не было видно. Или, вернее, было видно только мужчину, мерившего шагами двор в одиночестве и в довольно возбужденном состоянии. Может, Ховелл выглянул слишком поздно, когда женщина уже ушла. А может, сегодня она была где-то еще. А может – но нет, какие тут еще есть разумные варианты? Нет смысла давать волю воображению.

Он почитает, а потом ляжет спать, говорил себе Ховелл. Незачем засиживаться допоздна. Не сегодня. Но вместо этого снова оказался у окна, выключив свет в апартаментах, чтобы видеть лучше. Сколько прошло времени, он не знал. Может, час, а может, больше. А потом он вдруг снова заметил силуэт на балконе, мужчину – теперь он был почти уверен, что это мужчина, – видимого в лунном свете на фоне бледного металла балкона. Еще один наблюдатель, который не может уснуть, как и Ховелл. Но на что смотреть ночью?

И тут облака разошлись, и он осознал, что оно снова там, на брусчатке двора: большой черный силуэт, какая-то куча или холмик. Только что его не было, и вдруг он здесь. Что это? Ховелл почувствовал, как на затылке встают дыбом волосы, а мысли мечутся от ужаса к ужасу, не предлагая ничего другого в качестве разгадки.

Но нет, думать так нелепо. Он снова дает воображению волю. Должно быть объяснение. Если он спустится, то узнает, что это.

Он не сдвинулся с места.

Заметил, что силуэт на балконе тоже не двигался. Наверное, смотрит на ту же черную кучу, прямо как я. «Если только, – неожиданно осознал Ховелл с испугом, – он не смотрит на меня».

Фигура словно прочитала его мысли и приняла их за сигнал к действию. Она забралась на поручень балкона, а потом, не успел Ховелл ничего сделать или даже вскрикнуть, прыгнула.

Ховелл слетел по лестнице с колотящимся сердцем и выскочил мимо закрытой будки консьержа во двор. Тела нигде не было, никакой человеческой фигуры, распластавшейся на брусчатке под балконом. Но разве падение не убило бы фигуру? Точнее, мужчину. Может, он куда-то уполз.

Ховелл углубился во двор и на миг подумал, что увидел его, но нет, то, что он увидел, оказалось слишком большим для человеческой фигуры – это была огромная темная куча.

Он чуть не отвернулся, чуть не ушел, но просто не смог. Теперь, так близко, он хотел знать.

Двинулся вперед, жалея, что у него нет фонарика. Когда приблизился, почувствовал, как от силуэта поднимается тепло, и подумал на миг, что это компостная куча или какие-то другие отбросы. Но потом подошел еще ближе и притронулся, и почувствовал мех, и понял, что это лошадь.

Мертвая – или так казалось. Туша была еще теплая, но быстро остывала. Она наверняка была черной или каурой, иначе бы он лучше разглядел ее сверху. Но даже так близко, даже на ощупь разобрать детали было сложно.

Невозможно. В темноте лежал настоящий исполин, самая большая лошадь, что он видел. Откуда она взялась? И что за кучу он видел прошлой ночью? Ведь не может здесь каждую ночь лежать одна и та же мертвая лошадь.

«Но что с человеком, который спрыгнул из окна?»

Он отдернул руку, как ужаленный, и выпрямился. Там, ближе к двери, между ним и дверью, стояла фигура – кажется, мужчина. Сперва Ховелл подумал, что это консьерж, но когда она двинулась к нему запинающейся, надломленной походкой, то он уже не был так уверен.

Ховелл промедлил секунду, желая понять, что происходит, найти логическое объяснение. Это его и погубило.

5

Когда мисс Пикавер вернулась, она успела посмотреть четыре страны за четыре дня, но так как для нее это были не новые страны – не страны, которые она не видела раньше, – то они не считались. А считалось, что видела она их в компании знакомого немецкого джентльмена, и он оплатил все счета. Этого она Ховеллу не скажет – он вряд ли поймет; не так, как следует понимать. Но зато расскажет про четыре страны и что увидела их всего за четыре дня. Или, если быть честной – а она не будет честной, – за два дня, поскольку первые два дня они с немцем не покидали его номер в городе. В конце концов, говорила она себе тогда, она мисс, а не миссис. Чем она занимается на досуге, только ее дело и ничье больше.