Во всем виновато шампанское - Фиона Коул

Я разделся и ждал, когда она заметит меня, она ополаскивала волосы с закрытыми глазами, и издала вопль, когда заметила меня.

― Какого черта, Нико? ― закричала она, изо всех сил пытаясь прикрыть свое тело.

Высокомерно, медленно я вскинул бровь и оглядел ее с ног до головы.

― Я видел это раньше, Верана. Почему ты прячешься?

Вместо ответа она вздернула подбородок и сердито посмотрела на меня, изо всех сил стараясь не рассматривать меня.

― Мне захотелось принять душ, так зачем же ждать?

― Потому что я здесь.

― И? Ты моя жена.

Мой комментарий попал в цель, она опустила руки, подойдя ближе.

― И? Это не значит, что ты можешь заполучить меня, когда захочешь.

Я сократил расстояние между нами, застонал, когда головка члена коснулась ее живота. Она глубоко вздохнула, но не отстранилась.

― Ты уверена, Верана? ― спросил я, убирая ее волосы со лба. ― Ты хочешь, чтобы я снова подрочил перед тобой?

Она усмехнулась, но не отказалась.

― Не думай, что я не слышал твои тихие нуждающиеся стоны. Черт, я чувствовал запах твоего сладостного возбуждения. Это напомнило мне о том, насколько вкусная у тебя киска. ― Она сглотнула, я ухмыльнулся и наклонился ближе. ― Сейчас я мог бы опуститься на колени, закинуть твое бедро себе на плечо и поглощать твою сладкую п*зду. Больше всего на свете я хочу погрузить в тебя язык и поиграть с твоим клитором. Лучший гребаный завтрак в мире.

Я провел носом по её щеке, двигаясь к уху.

― Пять лет ― долгий срок, Верана. Сдавайся.

И это вывело ее из транса. Она отступила назад, и я наблюдал, как сопротивляется желанию, завладевшему ее телом.

― Нет.

Она быстро ополоснулась и ушла, прихватив по пути полотенце.

― Можешь бежать, Верана, но мы оба знаем, что ты хочешь этого так же сильно, как и я.

Она злобно оглянулась через плечо.

― Пошел ты, Николас.

Я рассмеялся над ее разочарованием, чувствуя себя немного лучше, большая часть тепла ушла. Но меня беспокоили чувства, глубоко зарывшиеся в места, о существовании которых я и не подозревал.

Когда я вышел из душа, то обнаружил Веру спящей, свернувшуюся калачиком на краю кровати. Прошептал ее имя, чтобы убедиться, что она не притворяется. Но когда я взял с тумбочки ее телефон, она не пошевелилась.

Я быстро вычислил ее пароль и подключил телефон к USB, который дал мне Ксандер. Программа будет поддерживать телефон в рабочем состоянии, но блокировать любые новости и звонки от ее отца и их компании. Две недели ― то, что мне нужно для воплощения моего плана, и если она узнает о происходящем, то прервет все прежде, чем я нанесу удар.

Я положил телефон на место и снова подключил его к зарядке. Медленно прикрыв дверь, следя за каждым ее движением, я набрал номер Арчера.

― Акции только что были проданы, ― поприветствовал он, не утруждая себя любезностями. Мы так долго работали вместе, что в этом не было необходимости.

― Хорошо. Кто-нибудь поднял тревогу?

― Насколько я могу судить, нет. Мне пришлось покопаться в записях, но в пункте говорится, что, как только она выйдет замуж, они принадлежат ей, и никто другой их не контролирует.

Я приобретал акции «Mariano Shipping» в течение многих лет. Небольшими партиями то тут, то там через различные подставные компании, поскольку не хотел поднимать шум, но этого было недостаточно. По крайней мере, пока Верана не оказалась у меня в руках с нужным количеством акций. Теперь ее доля принадлежала мне, «Mariano Shipping» погружалась в финансовую яму, а у меня было все необходимое, чтобы ускорить крах.

― Мы пробудем здесь три дня, затем отправимся на яхту. Ксандер дал мне программу, из-за которой ее телефон перестанет работать, она будет в неведения.

― Хорошо. Я протолкну бумаги и буду ждать сигнала от тебя.

― Хорошо.

― Не могу поверить, что это наконец-то произошло.

― Ага, ― пробормотал я.

― Не будь таким взволнованным, ― пошутил Арчер.

Я потер грудную клетку, наполнившуюся теплом из-за воспоминания о смехе Веры, когда нам предложили шампанское при входе в частный самолет.

Затем вспомнил крики дедушки, когда он понял, что теряет компанию своей жены ― единственное, что у него осталось от нее.

Это воспоминание, словно ушат холодной воды охладило мое сердце. С меньшей уверенностью, чем раньше, я ответил:

― Я рад, что это наконец случилось.

― Хорошо. Продолжай в том же духе.

Мы завершили разговор, и тяжесть дня навалилась на меня. Я вошел в комнату и увидел, что маленькое тело Веры занимало пространство на ее стороне кровати, ее рука тянулась к моей стороне, словно она непроизвольно искала меня. Я лег и провел пальцами по ее раскрытой ладони, не ожидая, что она вцепится в нее и прильнет ко мне.

Никаких сомнений. Напомнил я себе.

Я слишком долго и упорно работал, чтобы позволить этой женщине удержать меня.

Я не мог позволить жару, который она создала во мне, сжечь мои цели дотла.

Вера

― Ладно, я обязана спросить. Зачем ты третий раз за день наклоняешься, подбираешь камень и засовываешь его в карман.

― О, просто традиция в моей семье, ― объяснил он.

Он отвернулся и рассмеялся. Я наблюдала за ним, восхищаясь мягким изгибом его губ, когда он предался воспоминаниям о семейных традициях. Итальянское солнце медленно опускалось, день переходил в ночь, и красные, пурпурные, оранжевые и розовые цвета сияли, словно идеальный фон за его широкой грудью, обтянутой белоснежной рубашкой. Из-за смуглого цвета кожи он выглядел более похожим на итальянца, чем я, и все же выделялся среди толпы туристов вокруг фонтана Треви.

― Традицию начал мой отец. Он собирал камни в определенных местах, куда бы мы ни поехали, мой дедушка продолжил ее ради меня после смерти моих родителей.

― Мне нравится эта традиция. ― Моя семья следовала традициям, но ни одна не вызывала у меня такой улыбки, как у Нико. ― Я не знала. Не видела ничего подобного дома.

Я не испытывала ни малейших затруднений, называя квартиру Нико домом. Обычно меня шокировало, как легко это слетало с моего языка.

― Потому что я не храню их в квартире. Мы всегда хранили их в пластиковых пакетах.

― Ты был близок с ними?