Библиотека географа - Джон Фасман

День двадцатый. Абульфаз намеренно заливал в бак не более галлона бензина при каждой остановке, пользуясь для заправки услугами одиннадцати различных заправочных станций между Лагранж-парком и Скоки. Всякий раз, когда работник заправки проверял по его просьбе исправность мотора и уровень масла, Абульфаз вступал с ним в разговор, отрабатывая среднезападное произношение. Он хотел убедиться, что совершенно так же, как местные, слегка картавит, выговаривая букву «эр», и правильно растягивает гласные. По его мнению, ошибок он не допускал; местные служащие также не находили в его акценте ничего необычного. С другой стороны, семеро из них были иностранцами, а четверо остальных столь молоды, неопытны и равнодушны к происходящему на их заправке, что, будь у него даже зеленая кожа и антенны на лбу, и то не обратили бы никакого внимания. Как это всегда бывало на завершающей стадии операции, у Абульфаза расстроился желудок и он то и дело бегал в туалет по «большой» нужде. Дошло до того, что на одной из заправок он, морщась и похлопывая себя по животу, попросил у кассира-пакистанца дать ему какую-нибудь таблетку, чтобы, как он выразился, «обуздать разыгравшихся в брюхе коней».

В пять пятьдесят девять он остановился на парковке на противоположной стороне от «Сосны и бамбука», открыл жестянку с пивом и основательно прополоскал им горло, прежде чем выплюнуть в использованный пластиковый контейнер. Затем он втер немного пива в кожу на шее и обрызгал им свою спортивную трикотажную рубашку. Теперь от него разило пивом, как от человека, который наливался им всю вторую половину дня. Примерно в это время в ресторан вошли Хэрри Яофан и его жена. Абульфаз тронул машину с места, переехал на парковку перед рестораном и остановился рядом с машиной Яофана. Сидя в салоне, он щипал себе щеки и нос, пока они не покраснели, потом с той же целью тер рукой глаза. Добившись нужного эффекта, он вышел из машины и направился в заведение.

Когда он вошел в ресторанный зал, Ван с недоумением на него посмотрел; прошло несколько секунд, прежде чем менеджер узнал постоянного посетителя и расплылся в улыбке.

— Мистер Чет! Вот уж не ожидал увидеть вас здесь в воскресенье. У вас и одежда сегодня совсем другая. Вы не поверите, но в первую минуту я не узнал вас.

Чет улыбнулся шире, чем обычно, и громче, чем обычно, рассмеялся, после чего довольно громко рыгнул; Ван хихикнул, а сидевшая за столиком жена Яофана чуть не подпрыгнула на своем стуле.

— Выпивал с приятелями тут неподалеку, проезжал мимо и подумал, что было бы неплохо завернуть к вам и глянуть, открыты ли вы. Проголодался, знаете ли.

Ван посмотрел через плечо на Яофана, который, бросив пристальный взгляд на Чета, едва заметно кивнул. Ван взял со стойки меню, одарил Чета улыбкой и широким жестом предложил ему занять привычный столик в углу ресторанного зала, который находился через стол от того места, где расположилась чета Яофан. Больше в зале никого не было. Чет, поправив очки, в которых, сказать по правде, нисколько не нуждался, некоторое время изучал меню, потом закрыл его и поднял на Вана осоловевшие глаза основательно выпившего человека.

— Слушаю вас, сэр, — сказал Ван. — Что будете сегодня есть?

— А что ест парочка вон за тем столиком? — громко осведомился Чет.

Яофан оглянулся на Чета и ровным, лишенным каких-либо эмоций голосом произнес:

— Тушеные свиные потроха с сушеными креветками и черной фасолью. Сомневаюсь, что это вам понравится. — Его голос был холоден и тверд, как сталь револьверного ствола, но с отзвуком певучего английского акцента образованного жителя Гонконга.

Ван, желая поддержать постоянного клиента, елейно произнес:

— Нет-нет, у мистера Чета желудок настоящего китайца. Хе-хе. Гаоляновое лицо и китайский желудок! — Он было рассмеялся, но быстро умолк под взглядом Яофана.

Потом Яофан взглянул на Чета, пожал плечами и что-то сказал жене по-китайски. Чет указал на его тарелку, посмотрел на Вана и показал большой палеи. Тот ухмыльнулся и ответил ему аналогичным жестом.

— Да, я прихожу сюда почти каждый день, — произнес Чет, глядя в затылок Яофана. — Этот ресторан находится рядом с моим офисом, и мне это очень удобно. Кроме того, мне нравится, как здесь готовят. Да и официантки хорошенькие. — Он надеялся, что эта фраза вызовет у Яофана какую-нибудь реакцию, но тот даже не шелохнулся. — Может, они ваши дочки или родственницы?

Как видно, последнее замечание достигло цели, поскольку Яофан крутанулся на стуле и явил Чету свое лицо, столь бесстрастное, будто его вырезали из дерева.

— Нет, они мне не дочери и не родственницы.

— Да я просто так сказал. Показалось, что они малость похожи на вас. Что мне еще нравится в ресторане — так это музыка. Я, конечно, мало в ней понимаю, но в молодые годы, когда жил в своей родной деревне Уэлли-Крик, играл на аккордеоне и губной гармошке в местном оркестре. Я и сейчас изредка играю — на днях рождения у племянниц, к примеру. Естественно, мне далеко до истинного знатока, но тем не менее удается отличать хорошее от плохого. Ну так вот: музыка, которую здесь включают, хорошая и очень мне нравится. Вы, случайно, не продаете пластинки или записи этих мелодий?

— Боюсь, мы ничем таким не торгуем. Теперь прошу меня извинить — хочу доесть свой обед, пока он не остыл.

— Ешьте на здоровье, у меня и в мыслях не было отвлекать вас от обеда. Скажу только еще одну вещь — и все. Мой приятель, который обучал меня игре на аккордеоне, продолжает играть в оркестре, неплохо преуспевает для сельской местности, а в свободное время почитывает разные музыкальные журналы. Недавно он прислал мне в письме одну статейку, где говорится, что аккордеон и губная гармошка являются дальними родственниками китайского инструмента шенг. Да, кажется, он называется именно так — шенг; а еще там написано, что его именуют также губным органом. Это показалось мне забавным, поскольку моя ба — я так зову свою бабушку, она родом из Дании — называла губным органом губную гармошку. Смешно, верно? Я все это к тому говорю, что вы, быть может, что-то об этом знаете? Скажите хотя бы, правда это или нет, а я напишу своему приятелю; глядишь, когда мы встретимся, он поставит мне за это в баре стаканчик-другой…

Яофан тяжело вздохнул, но к Чету не повернулся. В это время в зал вошел Ван с обедом для Чета. Это была та же самая пища, которую вкушала чета Яофан. Итак, войдя в зал, Ван заметил, что Чет глупо ухмыляется и молчит. Яофан сидит к разговорчивому американцу спиной и тоже хранит молчание. Ван посмотрел на прямую, напряженную спину Яофана и вспомнил, как в их домике в Леншуйтане испуганно забивались в угол сестры, когда ссорились его родители. Тогда там устанавливалась такая же зловещая тишина и вязкая, как тесто, холодная, враждебная атмосфера. Вспомнив об этом, Ван так расстроился, что едва не уронил судки и тарелки на стол Чета. Услышав громкое звяканье посуды о столешницу, Яофан повернулся и посмотрел на американца в упор.

— О чем я должен вам сказать?

— Действительно ли аккордеон происходит от китайского инструмента шенг, — ответил Чет, стараясь не выдать голосом своего возбуждения и сохранять максимальное спокойствие.