Варварский берег - Валерий Большаков

Последним борт «Ретвизана» покидал Каравулык.

Ему помогала Фейруза.

– Передайте Елене мои поздравления и мою благодарность, – церемонно сказал кызлар-агасы, но не выдержал и тихо рассмеялся: – Восхитительная женщина! Говорю это как человек, лишенный обычного для вас влечения. Просто я успел оценить не только красоту Елены, но и волю ее, и находчивость.

– Я тоже, – улыбнулся Сухов.

– Мне даже не жаль золота, потраченного на нее.

Встреча с Еленой стоила того. Удачи, капитан!

– И вам того же. Поднять паруса!

Ночь выдалась тихой и спокойной. Знойные ветерки, задувавшие из пекла Сахары, стихли. Слабый нордвест наполнил паруса флейта, подгоняя корабль к «Тысяче голов».

Луны не было, но чистый воздух семнадцатого столетия позволял видеть и при звездном свете. Во всяком случае, белую пену прибоя впередсмотрящий заметит обязательно.

Олег, настоявшись у штурвала, присел прямо на ступеньку трапа.

Рядом устроился Пончик. Ярослав сперва к перилам прислонился, но после и он стал моститься парой ступеней ниже.

– Как там Айюр, интересно? – вопросил Шурик.

Быков шумно вздохнул.

– Скоро узнаем, – пробормотал он. – Один Олег спокоен, а я уже чешусь от нетерпения!

– Блохи, наверное, завелись, – поставил диагноз Пончик. – Угу… – Молчи, смертный!

– А ведь мы у самого Варварского берега, – сказал Сухов. – Скоро нам сходить.

– Мужикам говорить будем? – деловито спросил Яр. Олег подумал.

– Думаю, не стоит. Это самое… Лучше нам без вести пропасть. Пусть потом легенды складывают да басни сочиняют. Будет о чем в портовых кабачках языком трепать!

– А я знаете о чем думаю? – негромко проговорил Шурка. – Вернее, о ком… – О Корнелии?

– Угадал. Вот чего ему от нас надо? Кто он вообще такой? Если бы просто купил нас тогда да продал подороже тем же голландцам, я бы понял! А так…

– Еще и следил за нами всю дорогу до Роттердама, пока на руки агурзину не сдал.

– Аргузину.

– Что? Да какая теперь разница!

– А я знаете что подумал? Олег ему тогда все планы поломал, когда пятым стал в бранкаде! Вот он и занервничал, заметался – то меня похитит, то мушкетеров подговорит. Угу…

– Это всё ерунда, Понч. Главное-то в другом: а зачем вообще вся эта колготня? Чего для?

– У меня в работе две гипотезы, – важно сказал Пончик. – Угу. «Регуляторы» и «Хранители». Помнишь, что Терентий нам рассказывал?

– Воронов который?

– Он. Рассказывал, что межвременные порталы известны чуть ли не от пещерных времен, и у них есть свои Хранители. Они из поколения в поколение передают тайну портала и бдят, чтобы всякие непосвященные не шатались по чужим временам. Может…

– Погоди, – перебил его Сухов. – Выходит, что этот Воронов знает о портале?

– Знает? Так это он нам и подсказал насчет Крепости ифритов! А, понял! Нет-нет, наши ему даже словом не обмолвились о хронодинамике всякой. Ты не думай! Мы постоянно пользовались легендами: одним говорили, что археологией занимаемся, другим еще чего, а Воронову сказали, что ищем места силы. В общем, эти Хранители бдят, и для посторонних у них вход в портал строго воспрещен. А уж если кто и проник куда не надо, то они этих нарушителей вылавливают и обратно в родимое времечко… того… пинка дают. А вот Регуляторы следят за тем, чтобы история шла своим чередом, чтобы никаких тебе хроноклазмов и эффектов бабочек! Но я так и не понял, кто такой Корнелий… Угу.

– Капитан! – крикнул вахтенный. – Огонь слева по борту!

– Ага! – оживился Олег.

Вскочив, он пригляделся. Далеко-далеко мерцали два огонька. Два костра, разожженные Айюром.

– Лево руля!

Прошло меньше часа, когда впереди завиднелся темный контур островка. Костры еще горели, а тут и факел зажегся, закружил в сторону от костров.

– Право руля! Паруса долой! Шлюпку на воду!

Еще недолго, еще чуть-чуть, и довольный Айюр очутился на палубе. Многие не спали или проснулись, так что встречали «суперагента» всем экипажем.

– Оба пинаса почти не охраняются, – докладывал взбудораженный бербер, – вся команда на них, в трюмах, а пираты поверху ходят, тюремщиков изображая!

– Отлично! – кивнул Олег. – Расскажешь всё Дюкену, скоро у нас рандеву. Бастиан, отходим мористее и дожидаемся эскадру!

Французские фрегаты появлялись из темноты безмолвными и пугающими громадами.

По слабому трепету свечи в единственном фонаре Сухов опознал «Сен-Эспри».

Разумеется, лейтенант-генерал не спал и принял капитана де Монтиньи тотчас же. Разговор был кратким, Олег вскоре покинул борт флагмана, а по всей эскадре разошелся приказ: заряжать пушки и калить ядра.

Если бы на островах архипелага, прозванного Тысячеголовым, кто-нибудь жил и вышел бы подышать свежим воздухом, то он увидел бы, как мимо, осиянные лунным светом, неторопливо проходят корабли.

Несомые ветром, фрегаты и флейты шли не быстро, угадывая путь, подсказанный заранее: справа от большого острова с раздвоенной вершиной, между двух островков, похожих на горбы верблюда.

Луна зашла, когда флотилия Дюкена приблизилась к Альф-Раас. Добровольцы на шлюпках погребли в сторону малой гавани – снимать часовых, освобождать своих, уводить «Ривьеру» и «Сен-Мишель» в открытое море.

А основные силы готовились затеять большую суматоху, да с фейерверком.

Сухов поймал себя на том, что нервничает. Закрыл глаза, сосчитал до десяти и подумал, что этим утром он выйдет в обратный путь. Сегодня всё решится… Расслышав шелест, он спросил:

– Ты чего не спишь? Рано еще.

– Да я всё равно не засну, – вздохнула Елена. – Колотит всю.

Олег обнял жену.

– Скоро уже. Ага!

С флагмана мигнул фонарь. Пора!

– Понч…

– Всё готово… Угу.

– Залп лагом. Огонь.

Безмятежность и тишину разорвал, расколол грохот выстрелов. Докрасна раскаленные ядра полетели прямо в массу судов, заполнивших бухту, и промахов не было.

Сухову даже показалось, что он видит во тьме красноватые прочерки, оставленные снарядами, а потом началось.

Грохот и треск дерева озвучивал самое начало представления, а вскоре в самых разных местах показались отсветы возгораний. Сначала робкие, они постепенно набирали силу, пуская подсвеченный дым. А вот уже и языки пламени возникли, выбиваясь из нутра проломленных палуб и бортов, иссушенных на солнце.

Бортовой залп «Сен-Эспри» был оглушителен, а тут и «Дюк» добавил гулу да грому.