Флот, революция и власть в России. 1917-1921 - Кирилл Назаренко

Заметим, что в конце 1917 г. вокруг Адмиралтейств-совета возник шум, непропорционально громкий реальному влиянию этого органа на дела в дореволюционное время. Можно предположить, что сам факт наличия совещательного органа в морском ведомстве, да еще и называвшегося «советом», породил у революционеров мысль о каком-нибудь «адмиральском парламенте», который следовало немедленно ликвидировать и поставить на его место революционный орган. Усиливало это чувство то обстоятельство, что формально до 1905 г. Адмиралтейств-совет был равен по своим полномочиям Государственному совету в делах, касавшихся флота. После реформы высших государственных учреждений в конце 1905 – начале 1906 гг. соответствующие коррективы долго не вносились в законодательство, поэтому у людей, мало знакомых с реальными механизмами принятия решений в морском ведомстве и могло возникнуть превратное представление о роли Адмиралтейств-совета.

Что касается дальнейшей судьбы Адмиралтейств-совета, то 23 ноября был издан декрет СНК об его упразднении. В декрете говорилось о том, что все права Адмиралтейств-совета «как верховного органа по делам флота и Морского ведомства, переходят к Морской секции Центрального Исполнительного Комитета, избираемой Всероссийскими съездами военного флота»[560]. В декрете содержалось обещание издать особое положение о Морской секции ВЦИК. Документ был подписан В. И. Лениным, Ф. Ф. Раскольниковым (как комиссаром МГШ), В. Д. Бонч-Бруевичем (как управляющим делами СНК) и секретарем СНК Н. П. Горбуновым. 28 ноября вышел приказ «О несчитании действующими постановлений Адмиралтейств-совета, состоявшихся после 25 октября 1917 г.», а 29 ноября был издан приказ по флоту и морскому ведомству об упразднении данного органа[561].

11 декабря 1917 г. ЗСМВ принял во втором чтении «Общее положение о выборном начале во флоте и морском ведомстве», с той поправкой, что кают-компания упраздняется и заменяется читальней «на началах общедоступности»[562].

8 января 1918 г. Законодательный совет принимает «Положение о демократизации флота», которое отличалось очень решительными формулировками[563]. Фактически в нем речь шла об автономном положении флотов по отношению к высшему руководству страны. Так, в примечании к § 51 «Положения» говорилось, что «все распоряжения центральных органов, как морского ведомства, так и общегосударственных, а также постановления каких бы то ни было комитетов… подлежат исполнению во флоте или флотилии моря только в случае подтверждения их Центральным комитетом моря»[564]. Эта формулировка была признана В. И. Лениным «неточной или покоящейся на недоразумении, так как по буквальному смыслу получается отрицание верховенства общегосударственной Советской власти», однако Совнарком не отменил нелепый параграф. Принять простое решение о корректировке «Положения о демократизации» было, казалось бы, тем легче, что в тот же день, когда В. И. Ленин написал цитируемый проект постановления об отмене примечания к § 51 «Положения», Совнарком принимает постановление «О порядке подчинения флотов Балтийского и Черного морей», которым вводилось непосредственное подчинение флотов и флотилий Верховной морской коллегии. Однако вместо этого, Совнарком поручил П. П. Прошьяну и А. В. Луначарскому «составить мотивированное обращение Совета Народных Комиссаров к законодательному органу флота с разъяснением точки зрения Совета Народных Комиссаров»[565]. Правительство не решилось отдать распоряжение руководству флота об изменении положения, хотя бы основанного на недоразумении и ошибочной формулировке. Этот случай свидетельствует о том, что выборные органы руководства флотом в конце 1917 – начале 1918 гг. не только претендовали на особое положение в государственной машине, но и добились его.

Как руководящие органы флота, так и рядовые моряки могли рассчитывать на очень предупредительное отношение со стороны правительства. В декабре 1917 г. моряки-украинцы, служившие на Балтике, потребовали перевода их на Черноморский флот. От их имени действовала Центральная украинская рада Балтийского флота (ЦУР БФ), представителем которой был Табуренский. 23 декабря СНК дал им ответ, что перевод может состояться без ущерба боеспособности Балтийского флота, с согласия моряков Черноморского флота и по решению специальной смешанной комиссии. На заседании Совнаркома первоначально было решено дать указание Морской коллегии ответить морякам-украинцам, так как именно к ней формально обращались моряки. Как выяснилось, во время заседания представители ЦУР БФ осаждали приемную СНК. К ним был выслан А. В. Луначарский, чтобы объяснить позицию правительства, однако моряки потребовали письменного ответа, который и был им вручен[566].

Естественно, что если даже правительство разговаривало с Законо дательным советом настолько почтительно, то сам ЗСМВ пытался «не давать спуску» и высшим руководителям своего ведомства. Так, 12 января 1918 г. выяснилось, что П. Е. Дыбенко не согласен с рядом пунктов положения о Законодательном совете (которое было разработано самим Законодательным советом), хотя Законодательный совет был «фактически признан флотами, в частности Центробалтом»[567] и к тому же претендовал на то, чтобы быть «Морской секцией ВЦИК»[568]. На другой день Законодательный совет постановил «Затребовать от Товарища Дыбенко уже положенные резолюции СНК и Комиссариатов Юстиции и Военного, и предложить СНК утвердить без изменений своим протоколом “Положение о Законодательном Совете Морского Ведомства”, и опубликовать через декрет, в противном случае Законодательный Совет Морского Ведомства будет апеллировать ко всему Флоту Российской Республики на недопустимые и ни на чем не основанные промедления со стороны СНК в таких серьезных вопросах, и по утверждении “Положения о Законодательном Совете Морского Ведомства” Флотами считать его обязательным для себя, и не считаясь с мнением СНК продолжать начатую работу»[569]. Под этим ультиматумом стоят подписи председателя ЗСМВ большевика матроса-телеграфиста В. Ф. Полухина, секретарей С. Е. Сакса и Платонова.