Кардонийская рулетка - Вадим Панов

— Дорогой, никогда не подумала бы, что ты встаешь в такую рань. — Певица обставила выход максимально эффектно: черные волосы пребывают в тщательно продуманном беспорядке; тончайшего шелка халат прилип к роскошным выпуклостям, но нисколько не скрывает их, лишь красит в нежно-сиреневый; голос «сонный», с хрипотцой. Молодая женщина знала, что Помпилио не устоит, но никак не ожидала встретить в саду гостя. — Кто это?

И машинально скрестила на груди руки — там халат был распахнут гораздо шире, чем дозволялось приличиями.

— Познакомься, Этель, это Бабарский, мой суперкарго, — спокойно произнес адиген, с улыбкой глядя на смутившуюся певицу. — Ты замечательно выглядишь.

— Спасибо, дорогой.

Как выяснилось, держать удар Кажани умела. Она величаво прошла к столику и сделала большой глоток апельсинового сока из бокала Помпилио.

— Мне показалось или ночью приключился шум?

— Не показалось.

Шелк отчетливо обрисовывал крупные соски Этель, и смущенному Бабарскому ничего не оставалось, как перевести взгляд на запад, на далекое облако черного дыма. ИХ с удовольствием просвистел бы какой мотивчик, но понимал, что будет неправильно понят.

— Была гроза?

— Поезд сошел с рельсов, — хладнокровно ответил адиген. — Мы как раз обсуждаем этот случай.

— Какой ужас. — Замечание было именно что «обронено»: певице следовало среагировать на сообщение, и она среагировала. Без особых эмоций. — Кто-нибудь погиб?

— Кто-нибудь всегда гибнет.

— Понимаю. — Женщина допила сок и негромко сообщила: — Я приму ванну.

В ее голосе скользнула легкая обида.

— Там и увидимся, — пообещал Помпилио.

— Я жду.

Нежно-сиреневая фигура исчезла за кустами, и Бабарский, подумав, пробормотал:

— Мои комплименты, мессер, у вас великолепный вкус.

— Такова участь инвалида, ИХ, — с печалью в голосе поведал адиген. — Образно говоря, я потерял возможность бегать за добычей и довольствуюсь тем, что само плывет в руки.

— В ваши руки плывет самое лучшее.

— Гм… Возможно. — Дер Даген Тур на мгновение сожмурился, словно вспомнил нечто весьма приятное, но тут же приказал: — Вернемся к делам.

— Да, мессер, — подобрался суперкарго. Но он до сих пор переживал явление полуобнаженной знаменитости.

— Ты обещал отыскать террористов.

— Я все устроил, мессер. — Бабарский позволил себе улыбку. — А значит, человека, о котором мы с вами говорили, нужно освободить.

— Когда ближайший цеппель на Лингу?

— Сегодня в три часа дня уходит пассер «Клювиц».

— Возьми у Теодора письмо и передай с капитаном.

— Да, мессер.

— Как я уже говорил, мы должны ОБЯЗАТЕЛЬНО вычислить террористов. — Помпилио сцепил на животе руки, жестко посмотрел на ИХ и повторил: — Обязательно.

— Да, мессер.

Суперкарго ответил всепонимающим взглядом и одним глотком допил кофе.

— А что, кстати, полиция?

— Мои местные знакомые уверяют, что власти ловят злодеев без особой охоты.

— Не хотят или не могут? Ты закончил с завтраком? Давай прогуляемся.

— Да, мессер. — Бабарский поднялся и, взявшись за ручки инвалидного кресла Помпилио, стал медленно толкать его вдоль балюстрады.

Дорожка шла по периметру крыши, и собеседники могли насладиться дивными видами утреннего Унигарта: залитый солнцем Банир, волнистое поле которого неспешно пересекали суда и рыбацкие лодки; острые крыши домов и плывущие высоко над ними цеппели; повозки и новомодные автомобили на улицах, снующие люди. Шум, гам и гудки. Повседневность. Унигарт жил обычной жизнью, и безобразное пятно, что дымной кляксой чернило небо над западными окраинами, казалось неестественным. Дурацким розыгрышем, который устроил кто-то неведомый, но очень сильный. И еще казалось, что пятно это можно легко и просто стереть: и с неба и из памяти.

Но так только казалось.

— Если слухи верны и на Кардонии объявился Огнедел, полиция не сможет его вычислить, — произнес Бабарский. — Сейчас в Унигарте полным-полно приезжих со всего Герметикона, и затеряться среди них опытному террористу — раз плюнуть.

— ИХ!

— Извините, мессер, — поправился суперкарго. — Я имел в виду — легко.

— Ты слишком глубоко погружаешься в Омут.

— Впредь буду внимательнее.

— Будь любезен. — Дер Даген Тур помолчал, давая Бабарскому возможность полностью осознать смысл полученного замечания, после чего вернулся к насущным проблемам: — Ты все рассказал?

— Последняя новость еще не подтверждена, мессер. — ИХ остерегался приносить Помпилио непроверенные слухи.

— Говори, — приказал тот, рассеянно разглядывая знаменитый на всю Кардонию маяк.

— Полицейские, с которыми я говорил на вокзале, намекнули, что террористы используют новейшее оружие: усовершенствованные огнеметы и секретные зажигательные смеси, которые производят лишь на ушерских алхимических заводах.

— Это оружие кому-нибудь поставлялось?

— Армия Ушера и армия Приоты, — уверенно ответил ИХ. — За пределы Кардонии его еще не вывозили.

— Ушер поставляет Приоте новейшее оружие? — удивился адиген.

— Иногда и в небольших количествах.

— Любопытно… — Еще одна пауза. Из-за кустов, мимо которых они как раз проезжали, послышался плеск воды и женский голос: купаясь, Этель напевала игривую песенку. Бабарский молниеносно обернулся, пытаясь пронзить взглядом плотную листву, а вот Помпилио остался равнодушен, его занимали иные материи: — Ушер и Приота стоят на грани войны. Напряжение начало накапливаться не вчера, отношения последовательно ухудшаются уже несколько месяцев, но Ушер, тем не менее, поставляет вероятному противнику новейшее вооружение.

Тишина. Увлекшийся Бабарский потерял нить беседы.

— ИХ!

— Да, мессер, вы абсолютно правы. — Суперкарго вздрогнул. — Удивительно.

— Что удивительно? — не понял Помпилио.

— Удивительно, насколько вы точны в своих предположениях, мессер, — нашелся Бабарский.

Дер Даген Тур покосился в сторону ванны и нахмурился:

— Я только что сказал, что ты сильно рискуешь.

— Оно того стоит, мессер.

— Откуда ты знаешь?

— Мне кажется.

Пару мгновений адиген молча обдумывал смелое заявление суперкарго, после чего улыбнулся и кивнул:

— Тебе правильно кажется, ИХ, — стоит. — И тут же вернул себе деловой тон: — Делай все, что сочтешь нужным, но отыщи террористов.